Я как обычно: прихожу в дневник раз в несколько месяцев, оплачиваю дизайн, чтобы смотрелось прилично, пишу один или два поста и снова выпадаю на полгода.

Надо как-то исправляться, что ли, сколько можно.

Краткие вести с полей.
Я:
- все еще работаю на удаленке и пока что меня это устраивает; всерьез задумалась о покупке рабочего стола и удобного кресла, потому что спина мне спасибо не говорит;
- сдала анализы на щитовидку и узнала, что у меня все в норме, и это хорошо, потому что я волновалась;
- встретилась с научруком по поводу диплома, обсудила все, что можно, а все, что еще нельзя, будем обсуждать после того, как я доеду до универа и выйду с академа официально;
- написала аж два фика, несколько зарисовок и планирую еще один фик точно, и еще парочку - если все сложится;
- ужасно скучаю по своей девушке и на полном серьезе считаю дни до встречи;
- снова начала тренироваться дома, организм малость охренел;
- нашла бассейн с фитнес-залом не очень далеко от дома и планирую оплатить себе абонемент, когда будут деньги (здесь должен быть саркастический смех);
- пытаюсь чаще медитировать, потому что - цитируя шутеечку из твиттера - я столько эмоционально не зарабатываю, чтобы столько эмоционально тратить;
- сильно ограничила общение с людьми, потому что нет ресурса;
- отрезала волосы и перекрасилась в почти-рыжий;

Как-то так. А как ваши дела?

@темы: девочка-скандал, театр абсурда, - Пиар — мое главное изобретение после инцеста, — объяснил Дьявол. — Тут человек автоматически продает душу, даже договора заключать не надо., people are strange, l-word, где l - это leweus, великая мячикопинательная держава

---

Подумала, что хочу, чтобы этот текст лежал здесь тоже. Да, это только первая глава. Но я ее люблю.

Suits!AU

Роберт Левандовски - успешный футбольный агент. Он живет в Дортмунде, работает в агентстве "Клопп и партнеры", успевает всё и даже больше. Определенно, жизнь удалась.
Но он даже не подозревает, что проведение собеседований на должность личного ассистента изменит его жизнь целиком и полностью.
Он пожалеет - но ему понравится.

Crazy in love

-1-

У Роберта Левандовски был План.

Именно так, с большой буквы П.

План отличался невероятной точностью и детализацией. Он включал в себя такие важные пункты, как: «закончить академию спорта в Варшаве в двадцать два года», «стать уважаемым футбольным агентом в двадцать семь», «жениться в тридцать три», «создать собственное агентство ближе к тридцати семи» и «завести троих детей — двух мальчиков и девочку».

Кроме того, План подразумевал, что Роберт Левандовски знает, что делает. С вечера он записывал в ежедневник список дел — настолько подробно, насколько это было возможно. Роберт просыпался в половине седьмого утра, до половины восьмого бегал в Вестфаленпарке, возвращался домой, принимал душ, завтракал, пил кофе, просматривая сводку спортивных новостей на айпаде, выбирал один из нескольких десятков костюмов, одевался, поправлял галстук, вызывал шофера и к девяти утра был на работе.

Работал он в футбольном агентстве «Клопп и партнеры», которое считалось наиболее крупным в Северном Рейне-Вестфалия, и это в очередной раз доказывало, что более подходящего места для Роберта Левандовски найти было невозможно.

Если бы мы с вами могли заглянуть в ежедневник пана Левандовски на сегодняшний день — 13 октября, четверг — то обнаружили бы, что список дел несколько отличается от привычного.

Вместо списка рабочих встреч с точным указанием места, времени и приблизительной продолжительности, там значилось «собеседования с кандидатами».

Ниже была приписка плохо читаемым почерком «Леви, зараза, найди себе уже ассистента, я не могу следить за твоими делами, у меня есть СВОИ!!!»

Строчкой ниже, почерком Роберта Левандовски значилось: «Найду. И — Матс, прекрати читать мой ежедневник».

Строчкой ниже: «уже почти прекратил. Не будь таким идеальным».

Еще ниже: «я сказал — прекрати».

Эта запись объясняет, почему в четверг, тринадцатого октября, Роберт Левандовски назвал шоферу адрес отеля Radisson Blu и поехал в сторону совершенно отличную от своей работы.

К слову, до отеля Роберт мог бы дойти и пешком, поскольку жил недалеко, однако он справедливо полагал, что на все важные встречи надо являться на машине и никак иначе.

До начала первого собеседования у него оставалось еще около получаса, поэтому Роберт попросил шофера остановиться у входа в Старбакс. Пан Левандовски очень любил кофе, но еще больше — любил качественный кофе, и уж совсем сильно — качественный крепкий кофе, четыре шота эспрессо, соевое молоко, один кубик тростникового сахара. Далеко не каждая кофейня в Дортмунде могла удовлетворить его требования, поэтому как минимум несколько раз в неделю Левандовски оставлял деньги бариста в Старбаксе и получал за это кофейный напиток, который устраивал его в той или иной степени.

С утра кофейня была набита битком, и Роберт в очередной раз порадовался, что предпочитает пить кофе в машине. Стоя в очереди, он то и дело посматривал на часы.

В 08.50. девушка в розовом пальто заказала карамельный латте с двойной порцией сиропа. Роберт поднял брови.

В 08.53. молодая мама с годовалым ребенком на руках попросила американо и шоколадное печенье. Роберт понимающе вздохнул.

В 08.55. парочка сонных подростков непонятного пола и возраста заказала капучино и назвалась столь же бесполыми именами, лишив Роберта возможности определить их гендерную принадлежность. Он только хмыкнул.

В 08.58. деловая леди на десятисантиметровых каблуках, не отрываясь от телефонного разговора, потребовала себе эспрессо, моментально окинула взглядом ассортимент сэндвичей и недовольно сморщила нос. Роберт позволил себе улыбнуться.

В 09.00. очередь наконец добралась и него.

— Вам как обычно? — улыбнулась девочка с двумя задорными светлыми косичками, — американо, четыре шота эспрессо, соевое молоко и тростниковый сахар?

— Все верно, — согласился Левандовски и не смог не улыбнуться в ответ.

— Отлично, гранде… О, кстати, вам сегодня везет. Вы у нас сотый клиент за утро, поэтому ваш заказ бесплатно. Прикольно, правда? Наверное, это судьба. Ну, что бесплатный кофе уходит нашему постоянному посетителю.

Роберт неопределенно пожал плечами. В судьбу он не верил. По его мнению, все в жизни подчинялось двум богам — Планированию и Работоспособности. Судьба же казалась ему набором случайностей, которые невозможно предсказать, и которые, в свою очередь, не имеют никакого значения.

Роберт Левандовски еще не знал, насколько он ошибался.

В четверть десятого, когда он уже пил свой кофе, сидя на заднем сиденье автомобиля и лениво листая резюме потенциальных ассистентов, ярко-желтый двухколесный велосипед свернул со Петер-Пауль-Рубенс-штрассе на Маттиас-Грюневальд-штрассе. Молодой человек на велосипеде прибавил скорости, поправил кепку с надписью BVB и торопливо окинул взглядом окрестности.

Ни одной полицейской машины поблизости не наблюдалось.

Молодой человек улыбнулся и начал насвистывать мелодию, в которой, при определенной доле воображения, можно было распознать очень фальшивое исполнение гимна дортмундской Боруссии.

Роберт допил свой кофе.
Велосипед ехал по Маттиас-Грюневальд-штрассе.

Судьба неумолимо приближалась, и ее совершенно не волновало, что футбольный агент Роберт Левандовски ни капельки в нее не верит.

***
В восемнадцать лет жизнь кажется простой, как пять пфеннигов. Столько планов, что кружится голова — весь мир расстилается перед тобой дорогой, автомагистралью А1, и ты несешься по ней на своем красном феррари и не планируешь сбавлять скорость.

Где-то к двадцати ты понимаешь, что давно свернул в сторону, заплутал в районе Бремена, красный феррари слегка потрепался, бензин на исходе и пора бы уже найти подходящую автозаправку. Но ты все еще слепо веришь, что тебе хватит скорости дотянуть до конца.

В двадцать два начинаешь чувствовать себя так, будто по автомагистрали носятся все, кроме тебя, а ты — единственный неудачник, который заранее не купил себе карту автодорог Германии, положившись на собственное (разумеется — отсутствующее) чутье.

В двадцать три обнаруживаешь себя без денег, без планов, без работы, снимающим квартиру вместе со своим другом детства…

Ах, да, самое главное — с тремя пакетами кокаина в желтом рюкзаке из мерча дортмундской Боруссии.

Удивительно, но даже в такой печальной атмосфере Марко Ройс умудрялся не унывать. Собственно, уныние вообще не было ему свойственно. Он легко расстраивался из-за четверки по математике, но забывал о ней мгновенно, стоило только выйти за ворота школы. Пересчитывал оставшиеся до зарплаты деньги на карточке, но переставал думать об этом, когда улыбался симпатичной девчонке на другой стороне улицы.

Нервничал из-за продажи наркотиков — но радовался хорошей погоде, ветру в волосах и отсутствию полиции в обозримом пространстве.

Полиция, конечно, была лишней. Когда Томас отдавал ему пакеты с наркотой, он сказал: «только не попадись, и, считай, деньги уже у тебя в кармане».

Так и сказал, да. «Не попадись, Ройс, я же знаю, какой ты рассеянный. Radisson Blu, третий этаж, номер 315»

Марко, честно сказать, не слишком внимательно его слушал. Его голова была забита совсем другими вещами. Например, тем, как он потратит полученные деньги. В первую очередь он планировал отдать долг Марио, потому что нельзя же вечно занимать деньги у своего друга. Даже, если он лучший.

Марко Ройс приближался к отелю со скоростью пятнадцать километров в час. На часах было 09.30 — он планировал приехать точно вовремя.

В 09.47 он затормозил около входа в отель, оставил велосипед на стоянке и с уверенным видом зашел в холл. Марко точно знал — если чувствуешь себя полным идиотом в месте вроде дорогого отеля — делай вид, что ты здесь по полному праву. Тогда тебя точно никто не остановит. Это правило работало безотказно даже в те далекие времена, когда они с Гетце проникали в ночные клубы для совершеннолетних — а это, поверьте, куда более сложная задача.

В 09.50 он подошел к лифту, нажал кнопку вызова и сунул руки в карманы рваных джинсов. В такое раннее время в холле почти никого не было — все либо спали, либо еще не заехали. Кроме него, у лифта стоял только один тип в неприметном сером костюме, но Марко не обратил на него никакого внимания. Первые несколько секунд.

Потом посмотрел внимательнее. Потом занервничал.

Уж больно этот тип не был похож на человека, который обычно носит деловые костюмы. Скорее на… Ну, вы знаете… Тех типов, которые носят форму с нашивками, пистолет в кобуре и любят фразу «руки вверх, вы арестованы».

На полицейских, в смысле. Полицаев. Копов.

Определенно на тех, с кем Марко очень не хотел встречаться.

Не то чтобы Томас не предупреждал его о такой возможности. Наверняка, предупреждал — Марко смутно помнил, что Мюллер трепался по поводу наркоконтроля, отслеживания потенциальных покупателей высшего звена и полицейских рейдов. Но Марко везло — всегда везло, он был жутко везучим парнем, и знал, что в этот раз ему повезет тоже.

Ну… Вплоть до момента, пока не оказался в одном лифте с полицейским в штатском.

Марко нервно поправил лямку рюкзака. Ему с трудом удавалось сохранять полное спокойствие. Его хваленое везение грозило закончиться прямо здесь и сейчас.

Видит бог, когда он думал о том, что его — чисто гипотетически — могут забрать в полицию, то представлял себе совершенно другие ситуации.

Превышение скорости на супер крутой гоночной тачке.
Неудачная попытка пролезть в самый дорогой закрытый клуб Дортмунда, куда вход только по приглашениям.
В конце концов — секс в общественном месте (никогда такого не было, но Марко допускал такую возможность).

Но попасться в руки полицейских с пакетами кокаина в рюкзаке? Слишком банально.

Марко было особенно обидно, что это был рюкзак с логотипом дортмундской Боруссии. В конце концов, его любимая команда не виновата, что у нее такой дурацкий фанат.

Ройс зашел в лифт. Чувак-похожий-на-полицейского зашел за ним следом. Он вовсе не смотрел на Марко и был, кажется, увлечен перепиской в своем смартфоне.

Марко вдохнул. Выдохнул. А потом — исключительно на всякий случай — нажал кнопку пятого этажа. Эта простая уловка показалась ему гарантом надежности.

В кино крутые чуваки постоянно так делали.

«Ну, на самом деле» сказал внутренний голос, который в жизни Марко Ройса обычно отвечал за логику и рассудительность и большую часть времени просто спал «даже если этот тип — полицейский, он может быть здесь просто так. Откуда ты знаешь, что он тут из-за тебя? Может быть у него здесь любовница».

Мысль была здравой. Встречи с любовницами в дорогих отелях вполне вписывались в представления Марко о повседневной жизни простых полицейских, которые он в основном почерпнул из американских телесериалов.

Лифт ехал медленно, и Марко, буквально заставлял себя вдыхать и выдыхать. Он искоса разглядывал в зеркале отражение чувака-похожего-на-полицейского.

Очень хотелось поверить, что это случайность. Что это ничего не значит. Что он сейчас спокойно поднимется на пятый, спустится обратно на третий, посмотрит в сообщении номер нужной комнаты, отдаст наркотики, получит деньги и уйдет. Простой алгоритм, ничего сверхсложного. С таким способна справиться даже обезьяна, если ее хорошо выдрессировать.

А Марко Ройс — немного умнее, чем дрессированная обезьяна. Ведь так?

Внутренний голос презрительно молчал.

Лифт остановился на третьем этаже и, тихо звякнув, открыл хромированные двери. Чувак-похожий-на-полицейского вышел.

Марко выдохнул. Ничего страшного. У него тут свидание. Просто свидание. Обычное, простое такое, нормальное свидание. Как у людей.

Он крутил эту мысль в голове два этажа наверх и успел подумать даже о том, что давно не виделся со Скарлетт. Вот у них нормальных свиданий точно не было больше полугода. Если не считать свиданиями те вечера, когда Марко приезжал к ней с бутылкой неплохого вина, а потом они занимались сексом.

На пятом Марко вышел и вернулся к лестнице. Сердце стучало где-то в районе горла, и ужасно кружилась голова — от волнения, не перерастающего в тревогу только ценой неимоверных усилий.

Задача была простой. Марко уже пару раз доставлял наркотики — он не занимался этим слишком часто, но иногда срочно нужны были деньги на оплату квартиры, или еще что-нибудь такое, раздражающее, гнетущее и неизбежное, и тогда эти легкие деньги казались спасением.

На них можно было подсесть, как на сами наркотики. Так же просто.

Ройс спустился на третий этаж и уже хотел потянуть на себя тяжелую железную дверь, которая вела в коридор отеля, но на секунду замешкался. Он остановился на лестнице, и в тишине лестничной клетки отчетливо услышал голоса из коридора:

— Нет, он точно будет здесь. Третий этаж. Три пакета. Да ну, что мы, сами одного мальчишку не возьмем? Пока вроде не опаздывает, но уже практически…

Марко замер, как сурок. Потом сделал шаг назад. И еще один. И еще.

Потом ринулся бежать.

Пробежав лестничный марш, он оступился, влетел коленом в железные перила и, кажется, порвал джинсы. Лестница недовольно загудела, а сам Марко зашипел от боли, как рассерженный кот.

Слишком громко.

Дверь третьего этажа открылась, пропуская в темноту холодного лестничного колодца теплый свет из коридора.

— Стоять, полиция! — оглушительно сказали сверху.

Марко, конечно, не остановился — он был не совсем идиотом. Припустил, как заяц, прыгая через три ступеньки, с трудом удерживая равновесие. Потянул на себя дверь, ведущую на второй, и только тут подумал, какая эта глупая идея — в длинном коридоре его слишком просто поймать, никуда не скроешься. На первом, впрочем, спрятаться было бы ничуть не проще — у выхода из отеля небось тоже дежурит полиция, схватят еще на подлете.

Он буквально пролетел половину коридора, чуть не врезался в девушку на высоких каблуках, которая выходила из лифта, и тут же нырнул в металлическую коробку за ее спиной, торопливо нажимая на кнопку, будто надеясь, что от многократного повторения двери закроются быстрее.

Те несколько секунд, которые лифт поднимался со второго на третий, Марко не дышал.

Ему просто нужна комната. Одна комната. Один гребаный номер. Томас же говорил ему, ну, ну, точно говорил, и в сообщении потом еще раз прислал.

«Важный клиент» говорил Томас.
«Ты только не перепутай, Ройс» говорил Томас.

Со стороны лестницы послышались чьи-то голоса, и Марко снова понесся вперед, пытаясь в череде номеров отыскать нужный. Ну номер, номер, номер, какой же номер, почему он всегда забывает числа тогда, когда это особенно важно, как во время теста по математике на первом курсе университета, это всегда происходит невовремя…

310? 311? 312? 315? 317?

Кажется, этот.

Марко открыл дверь — да что там, он буквально вломился в нужную комнату — и замер, прижавшись к ней спиной. Он дышал быстро и тяжело, как загнанная лошадь, и несколько секунд никак не мог перевести дыхание, даже взгляда от пола не отрывал.

Потом оторвал.

Мужчина в темном костюме поднялся из-за стола и смотрел на Марко очень недовольно.

— Вы опоздали, — сказал он вполголоса, — плохое начало. Но проходите, раз уж пришли. Напомните, как вас зовут?

«Что-то не похож он на чувака, который балуется наркотой» заторможенно подумал Марко.

И сделал шаг вперед.

***

Это был второй день собеседований на должность ассистента футбольного агента в агентстве «Клопп и партнеры». Собственно, это многое объясняло.

Например, то, что Роберта тошнило от кандидатов. Почти физически. Они были одинаковыми, словно Левандовски каким-то чудовищным образом переместился в постапокалиптическую реальность, заполненную идеальными клонами успешных студентов.

Все, как один — в темных выглаженных костюмах (дорогих, но не слишком, ровно настолько, чтобы это смотрелось престижно, но не роскошно), с тщательно оформленными резюме, в которых обязательно значился хороший университет, участие в конференциях, два или спортивных проекта, какой-нибудь сертификат, связанный со спортивным менеджментом. Каждый из них мог сходу назвать состав дортмундской Боруссии или мюнхенской Баварии, без запинки оттарабанить средние зарплаты игроков — из тех, которые можно было найти в открытом доступе — или перечислить руководящий состав того или иного клуба.

Некоторые — особо одаренные — даже могли назвать любимого футболиста. Если это был кто-то из игроков прошлого, то Роберт мысленно ставил галочку в списке положительных качеств.

«Прекрати выбирать» сказал ему Юрген вчера вечером, когда Роберт рискнул пожаловаться «тебе просто нужен ассистент. Не копия тебя самого, не тот идеальный парень, из которого вырастет гениальный агент. Прямо сейчас тебе просто нужен помощник. Достаточно, если он не будет путать документы».

У Роберта была своя точка зрения на этот счет, но высказывать ее он, конечно, не стал.

Очередной кандидат опаздывал уже на десять минут. Роберт откинулся на спинку кресла и потер виски.

«Не придет через пять минут» решил он «пусть катится к черту, мне нужен кофе. Много кофе. И, наверное, аспирин».

Если бы рядом был Матс Хуммельс, он бы обязательно добавил «и секс, Левандовски, тебе нужен кофе, аспирин, и секс»

Слава богу, что Матса Хуммельса рядом не было.

Роберт следил за стрелкой на наручных часах с каким-то болезненным любопытством: успеет или не успеет? Минуты шли. Кандидат все не появлялся.

Роберт уже готов был встать и уйти, когда дверь распахнулась.

— Вы опоздали, — сказал Левандовски, поднимаясь из-за стола и недовольно морщась, — плохое начало. Но проходите, раз уж пришли. Напомните, как вас зовут?

И только потом как следует рассмотрел этого парня.

Он был странным.

Нет, не так. Он был абсолютно нормальным. Если бы Роберт столкнулся с ним на улице, в парке или кофейне, то не обратил бы никакого внимания. Таких пацанов на Дортмунд — вагон и маленькая тележка. Тощий, рыжий, в узких джинсах, из тех, что нынешняя молодежь скупает пачками. Из-под плотного ворота черной толстовки ворох веснушек рассыпается по бледной шее. Такой контраст — белое, черное, рыжее. Черный рюкзак. Желтая кепка. И глаза — зеленые, напуганные, как у кота, который сбежал от драки.

Не похож он был на кандидата. Совсем не похож. Абсолютно. На все сто процентов.

— Марко… — начал парень и закашлялся, как после долгого бега, — Марко Ройс. Вот. Ой. Извините.

«Извините» было своевременным — Ройс врезался коленом в железную вешалку. Потом неуверенно сдернул лямку рюкзака с плеча, сел на стул и поставил рюкзак на колени. Нервно подергал железную собачку молнии. Зачем-то покосился на дверь.

Левандовски не помнил, была ли фамилия «Ройс» в списке кандидатов на должность его ассистента. Наверное, была. Наверное, он слишком устал, чтобы помнить всех, кто грезил о карьере успешного футбольного агента, миллионах долларов и известных клиентах.

И, совершенно точно, он слишком задолбался, чтобы следовать заранее написанному протоколу проведения интервью.

— Я так понимаю, — Роберт кивнул на кепку, — вы за Дортмунд болеете?

— А? — Марко Ройс посмотрел на него ошалевшим взглядом, — а, ну да. За Дортмунд. Ну, это же естественно, знаете. Типа: я тут вырос.

— И как вам последний матч?

— Ой, да как обычно, — Марко поморщился, — а то вы не знаете, смотреть больно. Проиграли Байеру опять — не в первый раз, ну так и не в последний. И ничего не изменится, пока не хватит смелости поменять состав.

Он нервничал — то и дело косился на дверь, барабанил пальцами по столешнице и смотрел на Роберта искоса, то кидая на него короткий взгляд, то снова отвлекаясь. Потом сообразил, наконец, снять кепку — стянул ее, волосы тут же взъерошились хохолком надо лбом, и Ройс стал похож на недовольную птицу.

«На дятла» решил Левандовски «он похож на дятла».

— И чем вам так не нравится состав? Хороший состав. Крепкий.

Роберт даже практически не кривил душой — состав был действительно ничего себе. С плохими футболистами он и работать бы не стал, а процентов тридцать нынешнего старта дортмундского клуба числились в списке его клиентов.

Ничего себе. Хороший, крепкий состав.
Но ничего выдающегося.

— Угу, такой же крепкий, как растворимый кофе на автозаправке, — Ройс дернул плечом, — вы вообще видели, как они играют? Да моя бабушка играла бы в нападении лучше. Про вратарский вопрос я вообще молчу. Не, ну Бюрки, конечно, приличный вратарь, он… Старается. Но с такой защитой, как у нас, ни один вратарь не вытянет. Ему бы в какой-нибудь другой клуб уйти, вообще не понимаю, чем думает его агент.

Роберт остолбенел.

— Что-что вы сказали?

— Агент у него, говорю, дерьмовый.

— Очень интересно. Это чем же?

— Ну как, — Марко даже удивился и сел на стуле поудобнее, — мог бы найти ему нормальный клуб. А он не ищет.

— «Нормальный»? Я смотрю, вы Боруссию очень любите, — язвительно заметил Роберт.

— Люблю. Просто трезво оцениваю. И команду, и вратаря.

— И агента?

— Агента тоже. Хотел бы я на него посмотреть, наверняка скучный тип, который не заботится о своих клиентах.

На несколько секунд Роберт натурально потерял дар речи.

— Вы сейчас серьезно?

— Я? Абсолютно серьезно. Вы случайно не знаете, кто у него агент?

— Случайно? Знаю. Я.

— А?

— Я. Я его агент, — не удержался и ехидно добавил, — абсолютно случайно, разумеется.

Повисло неловкое молчание.

— О. — глубокомысленно сказал Ройс и замолчал снова.

Он медленно заливался краской — от шеи до кончиков ушей — и, кажется, сам этого не замечал. Наблюдая за ним, Роберт испытывал какое-то почти мстительное удовольствие.

— Ну тогда извините, — наконец сказал Марко и прижал рюкзак поближе к груди. Снова оглянулся на дверь.

— Нет, ничего, это даже мило, — Роберт хмыкнул, — ладно, не заморачивайтесь. Я могу пережить то, что вы мне нахамили.

— Я вам не хамил, — упрямо запротестовал Ройс.

— Да неужели? Вы только что назвали меня дерьмовым агентом. Это вписывается в ваши представления о вежливости?

— Ну так я же не знал, что вы — агент Бюрки.

— А если бы знали — не сказали бы?

Марко Ройс честно задумался.

— Нет, все равно сказал бы. Я же так думаю. Глупо было бы врать.

— Вот я и говорю, — подытожил Роберт, — вы мне хамите.

Несмотря на происходящее, Ройс ему скорее нравился, чем нет. Он отличался от всех тех, кто приходил на собеседование и мямлил однообразные, будто бы заранее заученные ответы. Он был другим. И это затягивало.

Немного помолчали. Роберт рассматривал Ройса. Ройс рассматривал собственные руки.

Неправильный он был кандидат. Неуверенный, дерганный, хамоватый, одетый, как шпана, Ройс никак не подходил на роль ассистента в респектабельное футбольное агентство. Стоило отказать ему прямо сейчас, выкинуть резюме в мусорку и забыть.

И все же… Все же Левандовски медлил. Ройс чем-то напоминал его самого, в те далекие времена, когда Роберт только закончил академию и пробовался во все агентства Варшавы, какие получалось найти. В те годы ему отчаянно не хватало шика и уверенности в себе, зато самоуверенность лезла из ушей, и она была знатно приправлена упрямством, упорством и бешеной работоспособностью.

Ему казалось, что он видит это в Марко.
Ему хотелось увидеть это в Марко.

Потому что он не был похож на всех остальных.

— Ладно, — сказал Роберт наконец и полистал записи в своем блокноте, — ну… Что вы можете мне сказать о трансферном рынке Германии?

Ройс опешил. Он поднял голову, и Роберту на мгновение стало неуютно от его растерянного взгляда.

— А что я должен вам о нем сказать?

— Ну… Как вы оцениваете ситуацию? Пусть не в Дортмунде, про него вы знаете, я понял. В Баварии, например?

— Эрнандеса купили, — глубокомысленно изрек Ройс.

— Спасибо, я в курсе. Что-то еще?

— Ну это они зря, — объяснил Марко, пожимая плечами, — им защиту надо укреплять, но Эрнандес… Какое из него укрепление. Денег потратили дофига, а смысла — ноль. Тем более, Атлетико только рады были его сплавить.

— Раскройте мысль, — попросил Роберт заинтересованно и откинулся на спинку кресла.

— Ну смотрите, — Ройс вздохнул и озадаченно почесал нос, — Атлетико продали Гризманна, так? Им сейчас нужно не оборону укреплять, а решать кризис атаки. Так?

— Предположим.

— Поэтому Эрнандес им там, как собаке пятая нога. Логично? Пока логично. Но! Он же и тогда уже был сломанный, а немецкий чемпионат принципиально отличается от испанского. Вылечится — так его снова поломают. А вот у Баварии как раз проблемы с обороной, и им нужен кто-то, кто смог бы играть на постоянной основе.

— И что вы предлагаете? Покупать защитников у своих же? Так ведь не продадут.

— Ну зачем сразу у своих, — Ройс смешно фыркнул, как еж, — во-первых, есть академии. И вот не надо мне сейчас говорить, что они бесполезные, там хорошо учат. Во-вторых, всегда есть вторые дивизионы, что у нас, что… Ну я не знаю… В АПЛ, например? Купили бы кого-нибудь там и натаскали бы под себя. Было бы дешевле и эффективнее, чем покупать распиаренного испанца, который даже не играет, потому что хрустальный.

— Любопытная точка зрения, — искренне сказал Левандовски.

Он не был согласен с Ройсом — по разным причинам — но тот, по крайней мере, мыслил не так банально, как большая часть выпускников, которые приходили к нему на собеседование.

Они все поголовно боготворили то Месси, то Роналду, мечтали подписывать крупные контракты с известными клубами и где-то в фантазиях уже представляли, как будут пожимать руку Флорентино Пересу.

Роберту не хотелось их разочаровывать, но работа агента включала в себя не только вечеринки, футбольные матчи, распитие дорогого шампанского со звездами и нехитрую математику во время пересчитывания миллионов на карточке. Там было много неприятного.

Сорванные сделки. Безнадежные попытки договориться с клубом, академией, трансферным директором и самим чертом.

Те дни, когда ты срываешься среди ночи, чтобы вытащить очередного пацана, решившего, что он невъебенная звезда, из скандала. Когда договариваешься с прессой. Когда сидишь на работе с утра до ночи, пытаясь согласовать с юристами условия контракта, а потом едешь на очередную встречу и стараешься никого не убить.

Те дни, когда ты работаешь. Работаешь. Работаешь. Снова работаешь.
И может быть, когда-нибудь, все эти бессонные ночи окупятся, и ты сможешь пожать руку Флорентино Пересу.

— Вы готовы к ненормированному графику? — спросил Роберт и захлопнул свой блокнот.

Кажется, он был готов принять самое недальновидное решение в своей карьере.

— Чего? — спросил Ройс и нахмурился, — так, подождите. Слушайте, а… Сейчас. Минуточку. Извините, мне нужен…

Он заерзал на стуле, достал из заднего кармана джинсов телефон и практически уткнулся в него носом. Потыкал на кнопки. Что-то прочитал. Посмотрел на Роберта. Потом снова в телефон. Снова на Роберта.

Побледнел.

— Слушайте, я… — начал он, оглянулся на дверь и обнял рюкзак обеими руками, — я…

— Не готовы?

— К чему?

— К ненормированному графику, — терпеливо повторил Роберт.

Возможно, он все-таки ошибся, и парень туповат. Тупой ассистент ему был не нужен, это точно.

— Не-не, что вы. Готов. Конечно, готов. Точно. Уверен. Да, — Ройс покивал и посмотрел на Роберта с суеверным ужасом.

— Отлично. Зарплата — средняя по рынку, ну, думаю, вы в курсе. Работать придется много, зато интересно, это я вам гарантирую. Права есть?

— Какие?

— Общечеловеческие, — язвительно отозвался Роберт. Ситуация начала его раздражать, — водительские, конечно. Водить умеете?

— Умею, — сообщил Ройс.

Он продолжал сидеть и нервно дергал собачку на молнии рюкзака — туда-сюда. Туда-сюда.

— Тогда отлично. Приходите завтра к девяти, не опаздывайте. И наденьте что-нибудь… Более приличное. У нас все-таки дресс-код, костюм вам понадобится.

— Ага, — невпопад отозвался Ройс и, наконец, поднялся со стула, придерживая рюкзак за лямку.

Он сделал шаг назад, запнулся о ножку стула и чудом не упал. Роберт на мгновение задумался, правильно ли он делает, принимая на работу такое чудовище.

«По крайней мере, не дурак» успокоил он себя.

А потом
рюкзак перевернулся.

И на начищенный до блеска паркетный пол выпали три плотно набитых пакета с чем-то белым.

***

— Это не то, что вы подумали.

— Да неужели. И что же это?

— Ммм… Мука?

— Вы сейчас серьезно?

— Абсолютно серьезно.

— И часто вы носите с собой расфасованную по пакетам муку?

— Так ведь никогда не знаешь, где понадобится.

— Вы, я смотрю, настоящий кулинар.

— У меня много талантов.

— Вы в курсе, что за такую муку можно пожизненно в кондитерскую угодить?

Марко пожал плечами, не отрывая взгляда от пола. Ситуация была патовая. Настолько идиотская, насколько это вообще было возможно.

Ему не стоило соглашаться на эту работу. В смысле, не ту, которая у Левандовски. Не стоило с самого начала связываться с Томасом. Не стоило никуда ехать. Ну выкрутился бы как-нибудь, всегда же выкручивался.

— Я в курсе, — сказал он наконец и поднял голову.

Роберт сидел на столе и с искренним интересом рассматривал кокаин. Как будто в первый раз его видел, честное слово!

Хотя, может быть, и правда в первый.

— Вы не поняли, это все… Ну, знаете — случайно.

— Вы еще скажите, что вам подкинули! — возмутился Левандовски.

— Не, не подкинули. Врать не буду.

— И часто вы ходите по собеседованиям с кокаином в рюкзаке? Очень помогает при приеме на работу, я понимаю.

— Может, если бы я вам его продал, вы бы меня сразу взяли, — огрызнулся Марко и тут же пожалел об этом.

Левандовски выпрямился, вздохнул, устало потер виски.

— Знаете, что…

— Что?

— Выметайтесь. Забирайте этот свой… Кокаин… И проваливайте. Я не буду звонить в полицию, можете не волноваться, мне своих проблем достаточно.

— А работа? — осторожно уточнил Марко.

— Какая работа? — изумился Роберт.

— Ну… С вами. Завтра, к девяти, костюм, зарплата средняя по рынку… Эта работа.

— Да вы шутите.

— Ни капельки.

— Никакой работы. Вы правда считаете, что я могу вас нанять, после всего, что вы здесь устроили?

— Я ничего не устроил.

— Ага, вы еще снова скажите, что это не кокаин, а мука.

— Я отлично пеку!

— Пеките где-нибудь в другом месте.

— Ну, послушайте, — сказал Марко, — мы можем сделать вид, что ничего не было. Начать сначала, так скажем. Понимаете?

— Отлично понимаю, выметайтесь. Мне тут еще собеседования проводить. И муку свою не забудьте.

— Ладно, — вздохнул Марко и присел на корточки, — я понял. Сейчас уйду.

Под пристальным взглядом Левандовски он запихнул пакеты обратно в рюкзак, поднялся и уже собрался уходить, когда в дверь постучали. Марко вздрогнул.

— Не открывайте, — сказал он.

Роберт поднял брови:

— Вы мне теперь будете указывать, что мне делать, а что не делать? Это на собеседование. Нормальные люди, которые не торгуют кокаином. Представляете, такие бывают.

— А если это полиция? — логично возразил Марко, — такое тоже бывает. И тогда нас с вами посадят вместе. Будем сидеть в соседних камерах. Перестукиваться.

— Я не буду с вами перестукиваться, Ройс, прекратите паясничать, — возмутился Роберт.

В дверь постучали снова.

— Да я не паясничаю. Подождите… Не открывайте. Сейчас…

Марко вытащил из рюкзака кокаин и кинул его за диван. Потом ухватил толстовку на спине и начал ее стягивать.

В экстренных ситуациях голова у него начинала работать очень быстро. Это был ее единственный плюс. Ну, не считая цвета волос.

— Вы тут раздеться решили? — Левандовски оторопел, — так это вы зря, вы не в моем вкусе. Одевайтесь обратно.

— Вы тоже не в моем, но я же вам этого не говорю, — парировал Марко и кинул толстовку к наркотикам, — я не для того, не надейтесь. Если это полиция — они могли меня запомнить. А без толстовки они меня не видели.

И он одернул футболку, на которой гордо красовался капитан Кирк.

— Я бы тоже предпочел вас без нее не видеть, — кисло заметил Роберт, — и что, вы считаете, что так они вас не узнают?

— Я на это надеюсь. Ну, это в наших с вами интересах.

— У нас с вами общих интересов вообще нет.

— Ну как, мы оба не хотим в тюрьму. Это очень интересно. Нужно что-то ещё… Ещё… О! Вот!

Марко цапнул со стола кожаную папку и торопливо пролистал. С каждой страницы на него тупо смотрели умные лица. Судя по количеству писанины и всяких важных слов, названий и аббревиатур, в руки Ройса попали резюме кандидатов на должность помощника этого отвратительно ехидного типа в дорогом костюме.

Костюм Марко особенно раздражал. У него не было денег на такие шмотки.

В дверь постучали снова.

— Все, открывайте, я готов. Теперь я — ваш ассистент.

— Упаси Господи, — отозвался Роберт печально, но дверь открыл.

Марко уткнулся носом в бумаги, чтобы не смотреть на вошедших. Головой он понимал, что узнать его после короткой встречи на темной лестничной площадке практически невозможно.

Но практически — не гарантия успеха, и нужно было сыграть свою роль до конца.

— Что вы хотели? — спросил Левандовски и отошёл в сторону, пропуская в комнату двух типов в штатском.

— Мы просим прощения… Разрешите обыскать номер? — уточнил один из типов и сунул под нос Левандовски полицейский жетон.

— Вы ищите что-то конкретное? Что-то случилось? Вообще-то, я очень занят…

— Это займет всего пару минут.

— Послушайте, — вмешался Марко и захлопнул папку с резюме так громко, что Левандовски даже вздрогнул, — мой шеф занят. У нас сегодня пятнадцать собеседований. Пятнадцать! Вы понимаете, что это значит? Это значит, что мы уйдем отсюда черт знает когда! И у нас нет ни одной свободной секунды, на этот ваш… Обыск.

— А вы кто? — холодно спросил один из полицейских и смерил Ройса цепким взглядом.

Марко небрежно кинул папку на диван и подошел ближе, протягивая ладонь для рукопожатия.

— Марко Ройс, личный ассистент герра Левандовски, очень приятно. Я прошу прощения за резкость, но нам действительно нужно работать. Что, вы сказали, произошло? Вы что-то искали?

— Не можем вдаваться в подробности. К вам сюда никто не забегал? — полицейский пожал ему руку и еще раз обшарил его взглядом, и нахмурился.

«Не поверил» в панике подумал Марко. Но, конечно, не подал виду.

Он улыбнулся так очаровательно, как только умел.

— Пока нет, как видите. Если забежит — мы тут же вам сообщим. Я очень, очень ценю закон. Но прямо сейчас мы заняты. И, поверьте, вы не хотите знать, сколько стоит минута времени моего шефа.

Полицейский хотел было сказать что-то ещё, но его напарник кивнул и сделал шаг в сторону двери.

— Мы уходим.

— Вот и отлично, — вздохнул Роберт, — извините, господа, нам правда нужно работать.

— Конечно-конечно. Кстати, герр Ройс…

— Да? — Марко вскинул взгляд.

— Скажите, пожалуйста… А почему вы в таком виде? Эта футболка… Разве вам не положено ходить в костюме? Ну, я так… Из интереса спрашиваю, — полицейский добродушно рассмеялся.

Марко похолодел. Посмотрел на Роберта.

Роберт растерянно посмотрел на него.

— А, это… Так я сюда прямо с тренировки приехал. Нужно было встретиться с утра пораньше… Ну, знаете, как это бывает с футболистами — они куда сговорчивее, если ты с ними потренируешься. Ни минуты свободной, со стадиона прямо сюда.

— Понимаю, бывает, — согласился полицейский.

Марко замер, как сурок. Он не мог даже вдохнуть, пока дверь номера не закрылась за бравыми представителями дортмундской полиции.

Потом рухнул на диван и тут же закрыл глаза, выдыхая. Пронесло. Господи, на самом деле пронесло.

— Никогда больше не буду этого делать…

— Чего именно? Врать полиции?

— И это тоже… Но я имел в виду — продавать наркотики. Никогда в жизни больше. Все. Хватит. Я так не могу.

— Вы сейчас серьезно? — спросил Роберт и, судя по голосу, подошёл ближе.

Марко приоткрыл один глаз.

— Абсолютно серьезно. Мне нервы дороже.

— А по вам и не скажешь.

— А вы меня и не знаете, — огрызнулся Марко, — вот и отстаньте.

— Ну вот, опять вы мне хамите. Знаете, для моего ассистента вы удивительный хам.

— А я не ваш ассистент.

— Правда? — невинно удивился Левандовски.

Марко поморгал и посмотрел на него пристально.

— Ну вы же сами сказали…

— А я передумал, — легко бросил Роберт, — уволить вас я всегда успею. А если вы справились с полицией… Справитесь и с моими клиентами.

— Вы сейчас серьезно? — Марко даже сел на диване прямо, уставившись на Левандовски недоверчиво и растерянно.

— Придёте завтра к девяти. Наденьте рубашку. И… Выкиньте эту дрянь. Чтобы я ее у вас больше не видел. Надеюсь, вы сами не принимаете? — Левандовски посмотрел на него очень строго, — иначе предложение аннулируется.

— Нет, — отозвался Марко и лучезарно улыбнулся, — у меня другие пороки. Вам понравятся.

@темы: другое кино, девочка-скандал, театр абсурда, l-word, где l - это leweus, великая мячикопинательная держава

---

Вокруг происходит какой-то пиздец, и я не очень понимаю, как с ним справляться.
На самом деле, я не хочу и принципиально не буду писать здесь про вирус и всеобщую панику, потому что у меня, честно сказать, уже просто не осталось на это сил. От нервов и стресса я ужасно устаю, плохо сплю и чувствую, что немножко разваливаюсь на куски. Но надеюсь, что это скоро пройдет.

Лучше о хорошем. Уже послезавтра день рождения. Мне будет 25, и я смотрю на эту цифру не столько с ужасом, сколько с искренним недоверием. В смысле, мне двадцать пять? Мне? Точно мне? Вы сейчас ничего не перепутали?

Я отчаянно жду завтрашнего вечера. Прекрасного завтрашнего вечера, когда прямо с работы я сорвусь на вокзал, чтобы как можно скорее обнять мою прекрасную девочку. Я страшно соскучилась за прошедший месяц, и помимо всего прочего, мне просто нужно ее присутствие, чтобы почувствовать себя живой и понять, что я действительно пережила эту неделю.

Меня ждут выходные. Охеренные пончики, новое красивое белье (я надеюсь), классные подарки, возможность выспаться, залив, глинтвейн, футбольная монополия. Любимые люди рядом.

Господи, просто дай мне сил пережить еще один день и не сойти с ума.

@темы: девочка-скандал, воспитанница Смольного института, театр абсурда, - Пиар — мое главное изобретение после инцеста, — объяснил Дьявол. — Тут человек автоматически продает душу, даже договора заключать не надо., people are strange

---

Психанула, оплатила дайри и решила писать здесь снова. Пусть рушится все, что угодно, а дневник - это святое.

Очень краткие вести с полей:

- вернулась на старую работу, потому что позвали. Теперь там крутой офис и даже зарплата выше. Вроде бы, я рада. По крайней мере, мне там будет спокойно, но я пока не привыкла.

- теперь у меня есть самая прекрасная на свете девушка, которую я люблю очень-очень сильно и хочу провести с ней примерно всю жизнь.

- надо писать диплом, но пока мне лень. Жду апреля, потому что в апреле станет немного поспокойнее.

- аж три недели правильно питаюсь и с какой-то периодичностью тренируюсь. Разницу в самочувствии вижу, в фигуре - пока нет, но там посмотрим.

- пишу фики, написала дофига всего за последнее время, постараюсь скоро выложить, чтобы здесь оно тоже лежало.

- устала от людей и токсичности, удалилась отовсюду, откуда только можно, почистила твиттер, выкинула из жизни людей, которые вели себя как мудаки.

Живу дальше.

@темы: другое кино, девочка-скандал, воспитанница Смольного института, театр абсурда, - Пиар — мое главное изобретение после инцеста, — объяснил Дьявол. — Тут человек автоматически продает душу, даже договора заключать не надо., people are strange, реал из мадрида, l-word, где l - это leweus, великая мячикопинательная держава, потому что хендолама

---

Хочется писать посты чаще, но я не пишу.
На самом деле, у меня просто нет сил. Я сейчас вообще не до конца понимаю, на что у меня есть силы, а на что нет.

Я дошла до клиники, сдала анализ крови и выяснила, что у меня опять проблемы со щитовидкой (ой, как будто они когда-то прекращались). Уже начала пить таблетки и прямо жду, когда вся эта хрень выправится.

На самом деле, понимание, что именно с тобой не так, успокаивает. Я отдаю себе отчет, что моя утомляемость (и желание спать даже днем), постоянные скачки настроения, как во время пмс, заторможенность мыслей, проблемы с формулированием и вот это вот все - это не я. Это просто проблема, которую можно решить, и все вернется в норму.

Хотя это все еще мешает. Потому что мне нужно решать учебные вопросы, писать диплом, писать фик и, желательно, успевать еще подрабатывать на фрилансе - а я двигаюсь, словно под водой, и думаю так, как будто я двигаюсь под водой. Как будто весь мир несется очень быстро, а я такая меееедленная. Это очень раздражает.

О хорошем: я стараюсь тренироваться каждый день, писать фик чаще, чем раз в неделю, гулять больше, разговаривать больше и спать больше. Не грызть себя за непродуктивность и то, что я сейчас почти не занимаюсь испанским (у меня почему-то полетело приложение дуолинго, не дает нормально заниматься, я обновляла его несколько раз, но безрезультатно).

А как ваши дела?

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

Последняя неделя у меня ужасно тяжелая и нервная, и я не уверена, что дальше будет проще, увы. Новая работа, много новых задач, которыми мне раньше не приходилось заниматься, режим, который мне приходится восстанавливать заново, жуткое ощущение собственной непродуктивности, потому что я не успеваю спокойно заниматься испанским. Много-много всего на одну маленькую меня.

Психолог посоветовала хвалить себя за любые мелочи, потому что я себя постоянно критикую - по любому поводу и без повода, чувствую себя недостаточно хорошей, квалифицированной, продуктивной, умной, красивой... Всегда - недостаточно. Поэтому с сегодняшнего дня пытаюсь собирать все те мелочи, которые заставляют меня собой гордиться хоть немного - и ментально гладить себя по голове.

Сегодня вот, например:
приготовила офигенные оладьи на завтрак - все-таки готовить я умею, уиии.
спокойно и без нервотрепки позанималась испанским под зеленый чай, выучила новые слова и, если все будет нормально, позанимаюсь вечером еще.
сделала офигенный коллаж по левойсу, которым даже довольна сама (внутренний критик пытается сказать "можно было бы и лучше...", но я держу его в узде)

Наверное, будет что-то еще, я потом дополню список.

Расскажите, а как вы вообще справляетесь со стрессом от новой работы и затыкаете внутреннего критика, боретесь с тревожностью?
Мне бы не помешали проверенные методы.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда, people are strange

---

Внезапный вопрос к тем ПЧ, что увлекаются футболом.

Дорогие, пошли бы вы на ролевку по футболу? Не в формате тех конференций, которые сейчас так популярны в ВК, а нормальную: чтобы продуманный сюжет, варианты развития для персонажей, прописанные герои с анкетами и вот это вот все.
как раньше на форумах *смахнул слезу*

@темы: ПЧелы, великая мячикопинательная держава

---

Когда-нибудь мы допишем и выложим этот сумасшедший текст, который жрет нам мозг уже почти год, а пока пусть здесь будет мой плейлист к нему, который я делала для вдохновения.

@темы: другое кино, девочка-скандал, театр абсурда, реал из мадрида, великая мячикопинательная держава

---

Развлекаюсь - нахрена делать что-то полезное (например, писать фик), если можно пилить парные обои на компьютер и телефон с хендолламой.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда, великая мячикопинательная держава, потому что хендолама

---

Ужасно хочу вернуться сюда по-настоящему и писать почаще. В последнее время мне неуютно в других социальных сетях, да и вообще в целом в собственной жизни, а дайри - это дом, тут всегда уютно, правильно и много классных текстов, и никакой токсичности и мерзости, вне зависимости от выбранного фандома.

Хочу потом написать пост про то, как я пишу фики и про то, почему я висну с написанием новой главы Never let me down again, но прямо сейчас мне лень, поэтому я просто делюсь любимой музыкой.

Это совершенно роскошная группа и совершенно прекрасная Верочка, которые сломали мне мозг, влюбили в себя по уши и не отпускают уже с февраля. Именно то, что было мне нужно - ветер в голове, танцы, лето, свобода и вера в лучшее. И в себя, конечно.

@темы: девочка-скандал, it's my girl!, театр абсурда, people are strange

---

немного твиттер-стайл.

упала в хендоламу, напилила два коллажа, накурила полторы ау, одна из которых колледж-соулмейт-ау с татуировками на ребрах, перерыла весь тмблр, твиттер, дайри и бог знает, что еще, сгорела нахрен.

***
продолжаю гореть по левойсу, медленно, зато весело и с шутками-прибаутками пишу фик, который проходит под кодовым названием "накур про офисного дятла", а на самом деле это сьютс-ау про закусилье немецких футбольных агентств, это ромком и это прекрасно даже на стадии написания первой главы.

***
тем временем, у Реала началась предсезонка, а это значит, что я сейчас снова упаду в это болото, и, хочется верить, допишу фик.

***
в остальной жизни у меня практика, йога, дыхательная гимнастика и испанский, и испанского столько, что я в нем скоро утону, и это охуенно.

есть плохое, но про плохое не хочу, поэтому вот вам коллажи.

хендолама

[сколько так было и сколько еще так будет,
итог этой байки высечен в малахите.
что с вами делать, лучшие в мире люди?
только любить и ждать, когда вы сбежите]

[хендолама|колледж-ау|соулмейт-ау]

[Он звонит, у него тяжелый день – щетину свою скребя:
«я нашел у скамейки желудь, вот, и кстати люблю тебя»]

[hendollana|au]

@темы: девочка-скандал, театр абсурда, реал из мадрида, l-word, где l - это leweus, великая мячикопинательная держава, потому что хендолама

---

Спонтанно упала в жижу старых пейрингов - в смысле, провалилась в левойс по уши, вот уже пару недель как залипаю в фотографии, видео, кулстори. Кажется, прочитала все, что есть по ним в русскоязычном фандоме и готова нырнуть в англоязычный (кстати, если у кого-то есть реки на хорошие тексты - я буду только рада). Почти дошла до стадии, когда готова писать сама, в голове уже аж два текста. Один - романтическая комедия, второй - как водится, психологическая драма. Другого я не пишу, что уж там.

Помимо этого в моей жизни почти ничего не происходит. Я много сплю, пытаюсь выжить среди ремонта в квартире, иногда гуляю, снова сплю, очень мало читаю (ни на что не тянет, да что же это такое), сонно просматриваю вакансии, потому что жить так больше нельзя и пытаюсь написать курсовую по японской тележурналистике (пока безуспешно).

Чувствую себя на границе какого-то нового периода в жизни - не столько из-за каких-то реальных причин, сколько иррациональное такое ощущение. Черт знает, что будет дальше, я как будто стою на краю и пока не понимаю, куда упаду дальше. Неплохо было бы во что-то хорошее.

Надо думать про диплом, а мне лень. Хожу с больной головой, ною, пью кофе литрами, добиваю курс испанского на дуолинго. Смотрю на курс немецкого там же, потому что интервью Ройса напоминают мне, что я обожаю языки.
почему нельзя учить языки из-за любимых пидоров, кто сказал, что это плохая мотивация

@темы: девочка-скандал, театр абсурда, l-word, где l - это leweus

---

Нихуя не пишу кроме курсовой по маркетинговым исследованиям, пью таблеточки, хожу к психологу и вот уже вторую неделю совсем не пью алкоголь (конечно, блядь, кому понравится, когда тошнит постоянно и по любому поводу).
Слушаю подкасты, классическую музыку, Keane и Depeche Mode, ем редко и когда вспоминаю (и когда не тошнит!), ничего не планирую больше, чем на сутки.
Живу от утра до вечера, в голове постоянный счетчик "скорее бы закончился этот день, скорее бы закончился этот день, скорее бы..."

Хочу снова как год назад, когда мне было плевать на все, и было идеально уютно в своем маленьком мирке с фичками и без людей.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

Название: Never let me down again
Автор:  гений-гей.
Фандом: футбол и иже с ним
Пейринг: Серхио Рамос/Лука Модрич
Рейтинг: вообще планируется R, но пока PG-13
Описание: зарождение отношений, рефлексия, описание жизни, юст и все такое.

-5-

Матч с Вильярреалом был обычным, проходным. Нет, конечно, когда ты футболист, некорректно считать какие-либо игры “проходными” - каждый выход на поле должен быть особенным, важным, единственным, каждая победа должна быть любой ценой, должна приносить множество ярких эмоций и ощущение собственной уникальности, неповторимости, особенной связи с командой. Но когда больше десять лет играешь за один и тот же клуб, в какой-то момент начинаешь делить матчи на важные и… Не слишком важные.

Игра с Вильярреалом была как раз из тех, что не слишком. Победа давалась легко, словно сама рвалась в руки. С приходом Зизу на пост главного тренера у команды будто крылья за спиной выросли - хотелось побеждать в каждом матче.

Но в таких матчах можно было и расслабиться чуть-чуть - все будто знали, что все равно победят.

Два первых гола - Карима в конце первого тайма и Лукаса в середине второго - Серхио ждал. Он чувствовал, как хочется нападающим сделать результат красивым, непоколебимым, уверенным, и это желание раз за разом гнало их к штрафной соперника.

Третий же гол стал для Рамоса неожиданностью.

Он был красивым, этот гол. Лука забил в одно касание. Словно только коснулся мяча - а тот уже в воротах. Забил так же, как делал все, не только на поле, но и вне его - неожиданно, легко и бесповоротно. Забил - и сам удивился, что ему это удалось.

С другого конца поля Серхио наблюдал, как Лука несется к Иско, как виснет у него на шее, как подлетают другие игроки. Он не чувствовал себя готовым обнимать Модрича прямо сейчас. Очень хотел, конечно, к чему врать, хотел хотя бы прикоснуться, хлопнуть по плечу. На мгновение, в эйфории победы, обнять, тесно прижимая к себе и чувствуя тепло чужого тела, как свое собственное.

Хотел этого, очень хотел, невыносимо хотел - и боялся увидеть в глубине глаз Луки все тот же взгляд, полный непреклонного сочувствия.

“Это больше не повторится”.

Это было нечестно - говорить ему так. Сначала целовать - а потом списывать все на опьянение, на глупость, на эмоции. Будь ситуация иной, скажи Лука в тот момент что-то другое, Серхио согласился бы на что угодно. Он был бы готов пройти через это с ним, принять те условия, которые Лука захотел бы ему поставить.

Но Лука не ставил никаких условий. Он будто вовсе не принимал желания Рамоса в расчет. Будто его не существовало - а существовал только сам Лука. Будто Серхио был всего лишь поводом, вещью, декорацией. Поцеловал его - и можно не думать о последствиях. Разве что о последствиях для себя.

Но уж точно о последствиях для него.

Серхио так разозлился, поймав у себя в голове эту мысль, что остаток матча доиграл, словно в тумане.

Задела его только травма Роналду - тот так неудачно упал на последних минутах матча, что с поля его уводили медики. В голове у Рамоса тут же мелькнула мысль, что скоро матч с МанСити, без Криша будет непросто, если травма окажется серьезной…

Конечно, они выиграли. Зидан похлопал его по плечу, когда уходили с поля - прикосновение жесткой ладони на мгновение вернуло Рамоса в реальность, но он погрузился в море собственных мыслей сразу же, как только дошел до раздевалки.

Ему не хотелось разговаривать. Ни с кем - и с Лукой особенно. Он ловил себя на этом раздражении, никуда не мог от него деться.

Вдруг подумалось - с чего он вообще взял, что они друзья? Потому что они давно знакомы? Потому что их дети дружат, жены дружат, потому что они собираются вместе раз в пару месяцев, потому что они обмениваются общими шутками, потому что знают друг о друге много такого, что не принято рассказывать просто знакомым?

Были ли они на самом деле друзьями, или ему самому было проще считать это дружбой? Считать себя другом человека, который думал о нем… А что, собственно, думал?
Серхио никогда не спрашивал. Лука никогда не говорил.

Эти мысли крутились в голове, пока Рамос переодевался, пока стоял под теплым душем в общей душевой, с закрытыми глазами. Чувствовал, как радость победы утекает из него вместе с потом, оставляя после себя только тяжелую усталость в натруженных мышцах. Думал об этом, пока переодевался, пока завязывал шнурки на кроссовках, пока обнимал друзей, прежде чем уйти.

Думал об этом, когда Лука догнал его на парковке, уже у самой машины.

- Чехо, подожди, - окликнул он, и его голос показался Серхио неуверенным, - уже уезжаешь?

- Как видишь, - Рамос пожал плечами, - настроения нет праздновать. Ты с ребятами в бар, да?

- Лукас предложил выпить у него, сейчас поедем вместе… Ты точно не хочешь присоединиться? Без капитана вечер будет неполным.

- Я не сделал сегодня ничего настолько полезного, чтобы праздновать со всеми, - Серхио улыбнулся, чтобы эти слова не звучали слишком грубо, - нет, правда, все хорошо. Просто нет настроения. Повеселитесь там за меня. Только не пейте слишком много!

Он сказал эту фразу с напускной строгостью - хотелось снизить градус напряжения между ним и Лукой. Но тот все равно смотрел на него изучающе и серьезно, с каким-то ожиданием во взгляде.

Серхио все время чувствовал, что Лука ждет от него чего-то, ждет, ждет - а он, Рамос, не оправдывает ожиданий. Не понимает намеков. Не умеет читать между строк.

Так было в самом начале их общения, когда они выпивали вместе, и Модрич после пары стаканов чего-нибудь покрепче мог прямо в процессе разговора перейти на хорватский и обратно, сам того не замечая, а потом смотрел на Рамоса изумленно и почти обиженно - почему не понимает?

И Серхио каждый раз чувствовал себя виноватым.

- Ладно, - согласился Лука, - ладно… Тогда отпразднуем без тебя. Я скажу ребятам, что у тебя заболела голова, потому что они расстроились. Ты точно не хочешь поехать? Я был бы рад.

Несколько секунд Рамос боролся с непреодолимым желанием согласиться. К чему все эти переживания? Просто взять и поехать, выпить вина, расслабиться, говорить о всякой ерунде, забыть обо всех переживаниях, недомолвках, о той невидимой, но вещественной стене, которая выросла между ними за последние недели. Вспомнить, что может быть по-другому. Что может быть хорошо.

Но… Кто гарантировал, что это поможет?

- Нет, правда. Устал, - он виновато улыбнулся, - в другой раз, окей? Если обойдем Манчестер Сити - я должен тебе выпивку.

- Я не забуду напомнить, ты же понимаешь, - Лука заулыбался, - теперь у меня есть дополнительная причина выиграть…

- Тебе мало теоретического кубка? - возмутился Рамос.

- Кубок пока только теоретический, - хмыкнул Модрич, - а выпивка в твоем обществе вполне реальная, меня устраивает.

- Договорились, - теперь уже Серхио улыбался тоже.

Это было похоже на них. Таких, какими они могли быть. Таких, словно они действительно, по-настоящему были друзьями.

***

Следующие несколько дней прошли в бесконечной подготовке. Они тренировались, отдыхали, обсуждали схему, снова тренировались, отдыхали, тренировались на поле, тренировались в зале, тренировались, тренировались…

Казалось, Пинтус решил уморить их физической нагрузкой еще до начала матча. На поле Зизу раз за разом заставлял их отрабатывать рабочую схему против Манчестера - вплоть до момента, пока кто-нибудь просто не садился на газон, потому что не было сил. В раздевалке только и разговоров было, что про предстоящий матч, про опасных игроков, про то, как выстроить защиту…

Они ехали не просто играть - где-то в глубине души они все уже немного верили, что смогут пройти до конца. После того, как в прошлом году кубок ушел Барселоне, команда была готова выгрызать победу любой ценой, каким бы ни был финальный противник.

Но до этого еще нужно было дожить, и матч с Манчестер Сити не обещал быть легким. Серхио день за днем выматывался на поле и в тренировочном зале, будто физическая усталость могла избавить его от усталости психологической. Мыслей, однако, и правда становилось меньше - просто не было сил думать. Крутилось на периферии что-то банальное и повседневное - купить фруктов по дороге домой, позвонить Рене, съездить на ранчо, когда будет перерыв - но все серьезные переживания не задерживались в голове больше, чем на пять минут.

Какая может быть несчастная любовь, когда у них матч на носу?

Он даже в самолете не смотрел, как обычно, фламенко, а уткнулся в видео с последних матчей МанСити. Рядом сел Криш, жестом попросил один наушник, Серхио дал. Они так и сидели вместе до конца полета, просматривали отдельные моменты матчей, некоторые сцены Криштиану просил повторить еще раз, внимательно наблюдал за быстрыми фигурками на экране ноутбука. Он не мог сыграть с ними в матче, но все равно постоянно погружался в атмосферу будущей игры, потому что не мог иначе.

Серхио очень хорошо это понимал. Он тоже не мог… Иначе.

В этом было что-то успокаивающее - сидеть вместе, время от времени бросать друг другу пару простых фраз. Ничего не нужно было объяснять, ничего не нужно было доказывать - они понимали друг друга с полуслова. Думали в одном направлении, концентрировались на одних и тех же задачах.

Может быть, это и было дружбой? Нормальной, правильной дружбой. Той, которая возникает между двумя людьми, которые долго работают вместе. Даже не просто работают - которые вместе идут к одной цели, думают об одном, хотят одного и того же.

Почему-то так получалось с Криштиану, с Марсело, с Лукасом, с Каримом - да с кем угодно, даже с Жераром, несмотря на все их сложные взаимоотношения, получалось именно так.

А вот с Лукой не выходило. Дружба, словно костюм не по фигуре, отказывалась садиться, жала в плечах, стиралась на локтях. Словно мешала.

Была ли она на самом деле дружбой? Или Рамосу просто хотелось в это верить?

Уже в отеле он постарался как можно скорее сбежать в номер. Было поздно, и все разговоры, обсуждения и схемы Зидан оставил на утро - команде стоило выспаться перед тренировкой на чужом стадионе. Это играло Серхио на руку. Он хотел остаться один, принять душ, упасть в кровать, написать привычное “спокойной ночи, радость моя” Пилар и действительно заснуть. И больше ни о чем не думать.

Сама мысль о том, что он скоро ляжет спать и хоть на время выпадет из этой реальности, была сладкой, словно глоток свежей воды.

Серхио успел уже переодеться, почистить зубы и выключить портативную колонку, которую он неизменно таскал с собой на каждый выезд - любимая музыка успокаивала его и придавала сил - как в дверь постучали. Неуверенно так, очень осторожно постучали.

- Можно! - отозвался Рамос, поворачиваясь к входу.

Дверь приоткрылась, и в номер проскользнул Лука, неловко повел плечом.

- Ты еще не спишь?

- Нет, только ложусь… Что-то не так?

- Да все так. Не против, если я у тебя немного посижу?

Лука спросил это, а сам уже сел на край кровати, всем своим видом показывая, что раз уж пришел, то уходить прямо сейчас не планирует.

Серхио растерялся.

- Да, пожалуйста, сиди. Тебе что, не спится? Сам знаешь, перед матчем лучше поспать подольше. Хорош ты будешь, если начнешь засыпать во время игры.

- Да, мамочка, - покивал Модрич ехидно, - уже бегу в кровать. Да нет, правда, не спится. Все думаю… Слушай, мы точно ничего не упустили?

Рамос сразу понял, о чем он. Сел на кровать рядом, устроился поудобнее, откинувшись на спинку. Задумчиво покусал губу.

- Ну, смотри. Мы же миллион раз это уже обсуждали. Они играют в 4-2-3-1. По крайней мере, должны играть так завтра, это было бы логично. Нам нужно будет держать де Брюйне, мы об этом уже говорили…

Лука покивал.

- Агуэро хорош, но без своих мушкетеров он мало что сможет. Подожди… У тебя бумага есть?

- Сейчас найду, - Серхио спрыгнул с кровати и принялся копаться в чемодане, - где-то был блокнот, точно… Ага, вот. Держи. И карандаш…

- Спасибо, - Модрич сел поудобнее и принялся торопливо рисовать на белом листе, - вот смотри. Это их расстановка. Ну, приблизительно. Это - наша. МанСити будет играть на контрпрессинге, это правильно…

- У тебя есть вопросы к нашей защите? - Серхио поднял брови и сел поближе, чтобы лучше видеть.

Он чувствовал себя неловко, но при этом очень счастливо, когда сидел так близко, нечаянно касаясь бедром бедра Луки, чувствуя запах его волос, тепло его тела. Невыносимо хотелось сесть еще ближе, вовсе обнять, зарыться ладонью в его волосы и ощутить, по-настоящему понять, что ему это можно. Что ему это разрешат.

Хотелось, чтобы разрешили - но никто не разрешил бы.

- Конечно, у меня есть вопросы к нашей защите, у нас капитан и защитник, и форвард одновременно, - рассеянно сказал Лука, продолжая рисовать карандашом четкие короткие штрихи на белой бумаге. Он, казалось, будто совсем не заметил, что Рамос оказался так близко.

- Зато мы можем сыграть на полузащите, - заметил Серхио, включаясь обратно в обсуждение, - главное, не дать им закрыть зону между полузащитой и защитой. Если они начнут растягиваться по полю, будет шанс выйти в штрафную.

- Это уже моя работа, - согласился Модрич, - значит, максимально отрезать опорников от защиты, не отдавать мяч… А если вот так, и, например…

- Слушай, - мягко сказал Серхио, отбирая у Луки блокнот, - чего ты нервничаешь? Мы это все уже обсуждали. Ты не придумаешь сейчас ничего нового. Мы справимся, слышишь? Мы всегда справляемся.

Лука кивнул так, будто вовсе его не слышал, а потом упал на спину, поперек кровати, уставившись в потолок.

- Я знаю, что ты прав, - сказал он, помолчав, - но это постоянно крутится у меня в голове, понимаешь? Схемы, схемы, схемы… Я все время думаю об этом. На кого обратить больше внимания, кто лучше справится...

- Ты нервничаешь, потому что мы играем без Криша, - напомнил Рамос, - я тоже нервничаю, правда. Без Криша… Не так. Но это не значит, что мы без него ничего не можем. Не вздумай хандрить.

- Ага, - согласился Лука, - ладно… давай не про футбол. Давай просто поболтаем. Расскажи что-нибудь?

- Что рассказать? Хочешь чаю?

- Нет, не хочу… Да ты ложись, я сам уйду потом. Расскажи… Расскажи, как ты с Пилар познакомился.

- Тебя на романтику потянуло? - хмыкнул Серхио и упал на кровать рядом, - она брала у меня интервью. Жутко давно, я этого почти не помню, на самом деле… А она помнит. Говорит, я был смешной, с длинными волосами и вел себя, как придурок.

- Так ничего же не поменялось!

- Да ну тебя. А потом… Потом я увидел ее через пару лет. Тоже во время интервью, она разговаривала с кем-то из наших, задавала вопросы, а я на нее просто смотрел. И смотрел.

- И сразу понял, что это то самое?

- Не знаю. А ты сразу понял?

- Да, - серьезно сказал Лука, - мне кажется, знаешь… Самые важные вещи всегда понимаешь сразу. Будто внутри щелкает тумблер. Мир был одним, а вдруг раз - и уже совсем другой. И ты сам изменился. Даже если еще этого не понял.

- И с Ваней у тебя щелкнуло? - спросил Серхио, хотя не был уверен, что правда хочет это слышать, - вот так сразу? Раз - и все?

- Да. С Ваней и… В общем, да.

- Мне кажется, ты преувеличиваешь. Не всегда ведь понимаешь сразу. Многие влюбляются гораздо позже.

- Нет, ты не понимаешь, - помотал головой Лука, - можно понять потом. Или не понять никогда, так тоже бывает. Но происходит… Происходит это мгновенно. Ты этого еще не знаешь, не чувствуешь, не думаешь об этом даже - а оно уже есть.

- И как понять? - тихо спросил Серхио.

- А никак, - Лука неловко пожал плечами, - жить дальше и ждать. И надеяться, что когда-нибудь поймешь. А порой не хочется понимать никогда.

- Это еще почему? - Рамос даже возмутился, - в смысле - никогда? Почему?

- Потому что это будет больно, - жестко сказал Модрич, - и никто не обещает, что ты с этой болью справишься.

Серхио промолчал. Ему казалось, что Лука сейчас говорит о нем. Что он понимает и знает слишком много, и каждое его слово било точно в цель.

Может быть, он правда предпочел бы никогда не знать. Жить дальше - и так и не понять, что чувствует. Быть хорошим другом, хорошим мужем, хорошим отцом и сыном… Быть хорошим человеком. Тем, кто никогда не задумывался об измене. Тем, кто никогда не разрывался между двумя в равной степени нужными ему людьми.

Незнание могло бы быть благом. Рамосу этого блага не досталось.
Но как жить с тем, что досталось, объяснить никто не мог.

***

Матч оказался нервным. Серхио знал, что будет не просто, но не знал, что настолько. Криштиану действительно очень не хватало на поле, и это чувствовалось по тому, как потеряно вела себя команда, и даже мотивационные речи капитана и тренера не могли привести их в чувство.

Нет, конечно, они старались, но это старание выходило боком. Желтых карточек было мало, но и феерии, беспрестанного стремления к победе, тоже не хватало. Они играли, потому что нужно было играть. Защищались, потому что нужно было защищаться.

Гарет был, пожалуй, единственным, кто чувствовал себя уверенно без Роналду. Он будто готов был взять на себя всю ответственность, стать единственным и неповторимым форвардом, но за грузом ответственности забывал про окружающих.

Матч длился, длился, длился, а потом все-таки закончился, полностью опустошив игроков Реала. Впрочем, судя по лицам “горожан”, они чувствовали то же самое.

Это было сложно, бессмысленно и долго. И, что гораздо хуже, следующая их встреча должна была стать решающей.

Рамос пытался думать об этом, но не мог - не хватало сил. Обычно после окончания матча он сам рвался обсуждать прошедшую игру, строил планы на игру следующую, много разговаривал с Зиданом, обсуждал матч с командой, но сейчас всего этого не хотелось.

Жутко хотелось домой, подальше от холодной Британии. Ночной разговор с Лукой что-то перепутал в голове у Серхио, и теперь все никак не становилось на место. Кажется, он заснул прямо во время разговора - по крайней мере, проснулся утром поверх одеяла, конечно, один, и ему подсознательно казалось, что, заснув, он пропустил что-то очень важное. Чего-то не услышал. Опять чего-то не понял.

Из отеля выезжали хаотично и молчаливо. Рамос кое-как побросал вещи в чемодан, не стал даже включать музыку, и гнетущая тишина пустого номера вполне соответствовала его моральному состоянию.

В автобусе случилось неожиданное - стоило Серхио по привычке устроиться у окна на одном из первых мест, как рядом тут же сел Модрич.

- Ты не против?

- А? Нет, конечно, садись.

- Не хочу ехать сзади, укачивает, - просто объяснил Лука, устраиваясь поудобнее, - а тут можно смотреть в окно.

- Тебя же раньше вроде не укачивало, - удивился Серхио, - ты в порядке?

- Да, это просто все… Погода, матч… - неопределенно отозвался Лука, - в общем, я тут посижу.

- Сиди, конечно, - согласился Рамос.

В сущности, ему было приятно, что Лука сидел рядом. Он редко так делал - гораздо чаще устраивался сзади, в компании Тони и Матео, и они болтали там о чем-то своем, смеялись, обменивались им одним понятными шутками.

Порой это раздражало. Особенно, когда Лука общался с Ковачичем. Тогда они мгновенно переходили на хорватский - это было объяснимо, это было понятно и даже правильно, но Серхио злил тот факт, что он не понимал ни слова и, получается, упускал что-то важное в жизни Модрича.

Автобус неторопливо тронулся в сторону аэропорта, за окном проплывали однообразные улицы Манчестера. Потом начался дождь - он мерно стучал о стекло и усыплял и без того сонных футболистов.

В какой-то момент задремал и Лука, поерзал в кресле, устраиваясь, а потом просто положил голову на плечо Серхио.

Рамос покосился на него - глаза у Модрича были закрыты, он спокойно дышал в полусне, тяжело давил на плечо, но это была приятная, теплая тяжесть. Серхио сел так, чтобы Луке было удобнее и старался не двигаться. Только чуть опустил голову, почти утыкаясь носом в его светлые волосы.

Автобус ехал, мелькали улицы, дома и фонари, дождь все не прекращался, и Серхио хотелось, чтобы так было всегда.

Чтобы они всегда ехали через этот малознакомый ему английский город, Лука спал у него на плече, и эта тяжесть чужого тела ощущалась так правильно и приятно.

Своя ноша не тянет.

@темы: другое кино, девочка-скандал, театр абсурда, реал из мадрида

---

Название: Never let me down again
Автор:  гений-гей.
Фандом: футбол и иже с ним
Пейринг: Серхио Рамос/Лука Модрич
Рейтинг: вообще планируется R, но пока PG-13
Описание: зарождение отношений, рефлексия, описание жизни, юст и все такое.

-4-


Апрель выдался жарким.

Тренировки следовали одна за одной, сливались в голове в какой-то бесконечный полдень, во время которого Серхио не уходил из тренажерного зала ни на минуту. Он будто пытался вытащить всю свою злость, всю свою неуверенность наружу. Выплеснуть ее из себя, вытянуть из усталого тела через пот, тяжелый посттренировочный жар.

Другого выхода у него не было - к тренировкам с командой Зидан его не допускал.

Четвертьфинал Лиги Чемпионов выдался непростым. Первый матч с Вольфсбургом команда проиграла - счет на табло причинял почти физическую боль. Реал не только позволил вколотить два обидных мяча в свои ворота, да еще и не сумел отбиться, ни разу не поразил ворота соперника за девяносто минут.

Злились, конечно, все. Больше всех Криштиану - он ничего не сказал, но Серхио чувствовал его осуждающий взгляд на себе во время каждой встречи.

Или ему это только казалось, потому что он сам осуждал себя ничуть не меньше?

Он капитан.

В интернете писали, что слава и гордыня мешают королевскому клубу всерьез воспринимать своих соперников. Разбирали по косточкам каждую минуту матча, критиковали каждого игрока, строили схемы и прогнозировали исход следующего матча.

Рамосу казалось, что это пишут о нем. Его критикуют, его разбирают по косточкам, над ним смеются.

К ответному матчу они разошлись, разозлились и выбили Вольфсбург из гонки за чемпионство. Криштиану психанул - ударил дублем за первые двадцать минут, а потом окончательно разбил соперника на семьдесят седьмой минуте.

Побеждать дома всегда было проще.

Серхио надеялся, что теперь-то все вернется на круги своя - он уже пережил обидную дисквалификацию, да и матч с Эйбаром был не таким уж важным, ребята с легкостью победили без него.

Победа над Вольфсбургом привела Рамоса в приподнятое состояние. Хотелось играть как можно больше, в каждом матче, хотелось, чтобы Реал оставался лучшим из лучших.

А еще отчаянно, болезненно хотелось поднять над головой чемпионский кубок.
Серхио еще не доводилось держать его в руках в статусе капитана.

- Тебе надо отдохнуть, - сказал Зидан, когда Рамос поймал его в одной из пустых комнат отдыха в Вальдебебас, - сосредоточься на физической форме, успеешь еще с командой потренироваться.

- Да что с ней не так, с моей формой, - чуть не психанул Серхио, - вот даже Пинтус говорит, что все в порядке. Не могу же я вечно на тренажерах круги наматывать. Я не хочу отдыхать, мне не надо!

- Послушай, - Зизу вздохнул и посмотрел на него так серьезно, что у Рамоса пропало всякое желание спорить, - я не знаю, что у тебя происходит и, честно сказать, не горю желанием знать подробности. Захочешь - расскажешь сам. Но ты сам не сво й в последнее время.

- Если дело в карточках…

- Не только в них. Пожалуйста, - он посмотрел на Серхио очень пристально, - я очень тебя прошу. Разберись со своими проблемами. Дело не только в том, что это влияет на команду. Это влияет на тебя самого. На то, как ты играешь.

- И ты считаешь, я стал играть хуже? - напряженно уточнил Серхио.

- Нет. Пока - нет. Но это может произойти. Чехо… - Рамос даже вздрогнул, потому что Зидан редко называл его так, - когда мы решили, что ты можешь быть капитаном, мы в тебя поверили. Я, Карло, Икер… Вся команда. Мы все еще верим в тебя. Пожалуйста, разберись.

- Понял, - хмуро отозвался Серхио.

В заявку на матч против Хетафе он не попал.

Время от времени он ловил на себе напряженные взгляды Модрича. Общались они мало - у Луки болела дочка, все свободное время он проводил дома, и даже на тренировках зачастую выглядел замученным и невыспавшимся.

Пилар, которая общалась с Ваней по телефону, сказала, что Эма часто просыпается по ночам, много плачет, никаких сил нет.

Рамос знал, как это сложно. Ему самому проблем хватало, что со старшим сыном, что с малышом Марко. Хотел было позвать Луку после тренировки куда-нибудь, расслабиться хоть немного, но так и не решился.

Казалось, будто все их общение выстроилось по каким-то непонятным ключевым точкам. Каждая из них пулей била точно в цель - от поцелуя до чертова разговора в раздевалке. И о том, и о другом, Серхио думал слишком часто, снова и снова прокручивал в голове каждый момент, пытаясь понять - почему все так?

Никогда не был склонен к рефлексиям, а тут вдруг к тридцати годам научился.

Не то чтобы у него было на это время. Но оно почему-то находилось - в те минуты, когда он оставался один в тренажерном зале, когда стоял под холодным душем после, когда заезжал за продуктами в ближайший супермаркет по дороге домой, когда ужинал с Пилар и детьми.

Он чувствовал себя предателем - потому что даже со своей семьей умудрялся думать о другом человеке.

Не то чтобы сильно хотел к нему, не то чтобы мечтал о сексе с ним, не то чтобы вспоминал тот единственный поцелуй (хотя вспоминал, конечно) - просто Лука неотрывно поселился в его мыслях и не планировал оттуда уходить.

Но, в конце концов, у него всегда была Пилар. И были дети. Его прекрасные мальчики.

Серхио думал об этом, когда сидел вечером на кровати, зачарованно наблюдая за тем, как Пилар расчесывает волосы. Она стояла перед зеркалом и медленно проводила расческой по волосам - раз, другой, третий. Спокойно, умиротворенно даже - как и полагается вечером, после долгого дня, когда мечтаешь только о том, чтобы поскорее скользнуть на прохладные простыни, вытянуться на кровати, обнять любимого человека и заснуть.

- Ты красивая, - сказал он, чтобы хоть что-то сказать, занять немного эту умиротворенную тишину в спальне.

- Я знаю, - Пилар улыбнулась, глядя на него через зеркало, - и все равно спасибо. Устал? Ложись, я сейчас подойду. Не жди меня.

- Я всегда тебя жду, - Серхио пожал плечами.

Это действительно было уже привычкой - просто сидеть и смотреть на то, как она что-то делает. Сродни медитации - смотреть на Пилар было приятно. Смотреть и ждать, пока она подойдет к нему, поцелует в губы, останется с ним, будет любить его - сегодня, завтра, всю жизнь.

Захныкал Марко, и Серхио тут же вскочил, чтобы его успокоить. Пока Марко был еще слишком маленьким, чтобы спать в детской, и его кроватка стояла в углу спальни.

Он ходил по комнате, обнимая сына, укачивая его, шептал ему на ухо всякую успокаивающую чепуху, смотрел на Пилар и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

У него все было правильно. Все было на своих местах.

Как паззл, который он наконец-то сумел собрать.

Мириам обожала сложные паззлы, и когда Серхио был маленьким, он частенько сидел на полу и смотрел, как сестра кусочек за кусочком собирает картину. Каждый раз, когда последняя деталь паззла становилась на место, он чувствовал себя удовлетворенным.

Когда подрос, попытался заняться этим самостоятельно, но у него никогда не получалось - бросал на середине, уставал, отвлекался на что-то другое.

Сейчас ему казалось - наконец-то сумел собрать.

И только где-то в глубине души царапалась неприятная мысль.

Вдруг… Только вдруг, чисто теоретически, гипотетически… Он перепутал несколько деталей?

***

Рене ждал его в кофейне на углу Альманса и Араваха. Он до сих пор предпочитал такие места - неброские, спокойные, без сложных блюд, где можно было просто выпить крепкого кофе и поговорить.

Серхио хорошо его понимал - сколько бы времени ни прошло, сколько бы лет ни жили они в самом сердце Испании, сколько бы денег ни скапливалось на счетах обоих братьев, они все еще оставались мальчишками из Севильи, для которых не было ничего прекраснее, чем выехать с родителями за город, покататься на лошадях или посмотреть футбол.

Ездить верхом Серхио давно запретили, а футбол он в некоторой степени создавал сам, а не только интересовался им со стороны, но любовь к простым и уютным местам никуда не делась.

Он открыл дверь, и с порога будто влетел в густой запах свежемолотых кофейных зерен. Махнул рукой бариста за стойкой - американо, со сливками, и сахар, пожалуйста - сел напротив Рене, и только после этого снял темные очки.

- Отлично выглядишь, - заметил Рене, - выспался наконец? Как Пилар?

- Какое там - выспался.. Марко просыпается каждую ночь. Да ничего, нормально, справляемся. Ты как?

- В целом, - поморщился Рене, - нормально. Ладно, мои проблемы - это мои проблемы, сейчас неважно… Ты когда матери последний раз звонил, обормот? Она волнуется.

- Вчера и звонил, - возмутился Серхио, - мне кажется, Пилар с ней говорит гораздо чаще, они всегда находят, что обсудить. Тебя послушать, так я плохой сын и ужасный футболист.

- Вот этого я не говорил, попрошу! Хотя твои красные карточки добавляют мне нервов и седых волос.

- Я бы пообещал, что буду паинькой, но ты же не поверишь. Ладно. О чем ты хотел поговорить?

Девочка-официантка принесла американо, поставила на стол чашку и крошечный сливочник с подогретыми сливками. Попыталась построить глазки, и Серхио улыбнулся ей дежурно и равнодушно вежливо.

- Окей, хочешь к делам - давай к делам. В общем… - Рене задумался на мгновение, - тебя хочет Манчестер Юнайтед.

Если бы Серхио успел поднести чашку к губам, он бы точно подавился. А так ничего, воспринял эту новость почти спокойно.

- Серьезно? С чего это они вдруг? Ты же отказал им в прошлом году, я правильно помню?

- Правильно, только ситуация с прошлого года изменилась. Мне на днях звонил Вудворд, - Рене откинулся на спинку стула, - насколько я понимаю, их уже не устраивает Ван Гал, вряд ли он продержится дольше конца сезона.

- Ну, знаешь, это неудивительно, - Серхио все-таки дотянулся до чашки и торопливо размешал сахар, - с теми результатами, которые они показывают сейчас… Выше шестого места они вряд ли поднимутся. На месте Вудворда я бы тоже уже подыскивал нового тренера.

- Думаю, они уже определились. Но обновить защиту им тоже хочется. А учитывая твою репутацию…

- Это какую - отрицательную?

- ...учитывая твою репутацию, неудивительно, что они хотят заполучить тебя еще больше, чем раньше.

- Сколько? - коротко уточнил Серхио.

Рене непонимающе поднял брови.

Все-то он понял, засранец, просто поднимать эту тему не горел желанием.

- Ну, давай, серьезно. Сколько они готовы за меня отвалить?

Рене помялся несколько секунд.

- Пятьдесят миллионов.

Вот тут Серхио действительно подавился кофе, закашлялся, несколько секунд вовсе не смотрел на брата.

- Ты не шутишь сейчас? - спросил он, переводя дух.

- Ну, ты сам знаешь, точные суммы в таких разговорах не называются, но я дал им понять, что меньше пятидесяти не выйдет. И не могу сказать, что Вудворд был недоволен - мне показалось, что он был готов потратить на тебя и больше.

- Какой я дорогой, с ума сойти можно, - ехидно согласился Серхио, - ты уже отказал ему?

Рене молча пожал плечами.

Вот это было уже интересно. Полгода назад, когда руководство Манчестера сделало первое предложение, Рамос отказался сразу и наотрез - он не рассматривал никаких других вариантов, кроме продолжения карьеры в Реале. Там был его дом, его место. Вся его судьба была связана со сливочной футболкой королевского клуба, и бросать это ради сомнительной перспективы играть в английской премьер-лиге…

Тогда Рене был с ним абсолютно согласен. Что вообще могло измениться за полгода?

- Тогда откажи сейчас, - попросил Серхио, - ты же знаешь, что я не уйду. Что за глупости, какой Манчестер? Я же там умру от холода. Да и Пилар…

- Она могла бы поехать с тобой, - мягко заметил Рене.

- Значит, ты плохо знаешь Пилар. Она не поедет. Да и дети… Господи, в конце концов, почему мы вообще это обсуждаем? Это мое и только мое решение. Я и только я не хочу в Манчестер. Тема закрыта.

- Тебе, - тихо произнес Рене, - стоило бы об этом хотя бы подумать.

Наступила неловкая тишина. Серхио рассматривал американо в своей чашке и прислушивался к звукам кофейни - музыке под потолком, умиротворяющему гулу кофемашины, тихому звону посуды.

- Почему я должен думать о том, чего делать не собираюсь? - наконец спросил он, - ты знаешь что-то, чего не знаю я?

- Я знаю, - сказал Рене, - что мне не нравится, как ты выглядишь в последнее время.

- Мне пора прическу сменить?

- Ты знаешь, что я не о внешнем. Тебе надо сконцентрироваться, если ты не хочешь проебать все, что у тебя есть, Чехо. Ты в последнее время сам не свой.

- Ты с Зиданом там случайно не говорил, нет? - огрызнулся Серхио, - а то вы говорите подозрительно похожими фразами.

- Только если с Марсело, - серьезно отозвался Рене, - и между прочим, он со мной согласен.

- Давай закроем тему, - сухо попросил Рамос, - я понял, о чем ты. Не хочу об этом говорить.

- Конечно, - Рене кивнул, - и, Чехо… Я сказал Вудворду, что ты подумаешь. Правда, подумай. Я не тороплю тебя. Но помни, пожалуйста, что такой вариант тоже есть.

- Конечно, - согласился Серхио и сглотнул, - конечно, он есть.

***

Возможно, это действительно был вариант. Возможно, ему стоило об этом задуматься. Возможно, переезд в Великобританию решил бы все проблемы.

Это было бы смешно - как будто он бежит от Модрича в страну, из которой Модрич приехал к нему. Все начинается Англией, и Англией же заканчивается.

Чертов замкнутый круг, из которого нет выхода.

Не то чтобы Рамос на самом деле его искал.

Он думал об этом, пока ехал домой. О том, что из этого не было выхода. Из липкой паутины, которую они сплели вокруг себя, не было выхода. Они могли сколько угодно дергаться, злиться и материться, пытаться сбежать от этого, говорить “это неважно” и “это никогда не повторится” - но это было, было, тысячу раз было.

Какого черта Серхио должен был врать самому себе? Он знал, что ему понравилось.

И точно знал, что Луке понравилось тоже.

Модрич позвонил ему, когда Серхио как раз стоял на светофоре и лениво постукивал пальцами по рулю. Ему пришлось приглушить музыку, чтобы ответить на звонок.

- Слушаю.

- У тебя есть планы на вечер воскресенья?

- А что, ты приглашаешь меня на свидание? - Серхио не удержался от шпильки.

- Много о себе возомнил. Как насчет семейных посиделок? Нам с Ваней не мешало бы сменить обстановку.

- Эма лучше себя чувствует?

- Да, она уже почти в порядке. Так ты как? Я думаю, Иван будет рад к вам приехать, ему будет, с кем поиграть. Если у вас не было других планов…

- Нет, - быстро согласился Серхио, - никаких планов. Приезжайте, конечно. Я уверен, Пилар тоже будет рада. Мы давно не собирались так… Все вместе.

- Давно, - эхом отозвался Лука, - ладно, тогда в воскресенье.

Рамос ждал, что Лука скажет еще что-нибудь, но тот молчал. Повисла неловкая пауза.

- Да, - невпопад произнес Серхио, - ну… как ты там?

- В норме.

- Волнуешься перед матчем?

- Нет, не особо. Не думаю, честно говоря, что Зизу выпустит меня в старте.

- Из-за самочувствия? - уточнил Серхио.

- Вроде того. В последнее время тренировки проходят не очень.

- Сконцентрируйся там. А то сейчас приеду и надеру вам уши. Капитан я, в конце концов, или где.

- Ну, разумеется, - язвительно отозвался Лука, - ладно, мне пора… Давай. До воскресенья.

- Увидимся.

Он заехал в гараж и со вздохом опустил голову на руки.

Как же все это было сложно. Невыносимо, болезненно сложно, запутанно, как леска. Каждый раз, когда Серхио казалось, что его уже наконец отпустило, все, закончилось - начиналось по новой.

Он был хорошим сыном, хорошим братом, хорошим мужем, хорошим отцом. Хорошим капитаном и членом команды - по крайней мере, ему хотелось в это верить.

Всегда был уверен, что и друг из него отличный. Да что там его мнение - неужели Икер, Рауль, Жерар или Месут стали бы дружить с плохим человеком?

И Лука. Стал бы он дружить с плохим человеком?

Стал бы он целовать человека, которого считает своим другом?

Стал бы говорить, что это больше не повторится, будь Серхио действительно хорошим?

Пусть это действительно больше не повторится - это не было ошибкой. Серхио зацепился за эту фразу, как за спасательный круг.

Что бы ни было потом - Лука поцеловал его не потому, что был пьян, не думал о последствиях, не потому, что это было случайно.

Он поцеловал, потому что действительно хотел этого. Что бы он ни говорил потом - он правда этого хотел.

Тогда.

Но, наверное, не сейчас.

***

На Колисеум Альфонсо Перес Реал разбил Хетафе со счетом 1:5.

Счет был приятный, важный - команде не хватало яркой,громкой победы перед предстоящими матчами Лиги Чемпионов. Собранности и концентрации хватало всегда - нужна была уверенность, будоражащее кровь ощущение собственной непобедимости, высокое вдохновение.

Серхио всегда казалось, что нечто подобное должны были испытывать воины перед битвой - когда в крови кипит готовность победить любой ценой.

Он не смотрел матч, но, оценив счет, нашел видео с празднованием голов. Серхио соскучился по команде и ждал следующего матча, как манны небесной - так хотелось выйти на поле вместе со всеми, и вместе со всеми проживать каждую минуту, праздновать все забитые голы, ощущая свою команду, как самого себя, как одно целое - плечом к плечу, на все девяносто минут.

Вне работы они могли общаться, как угодно - но на поле забывались любые ссоры. Никакие переживания, обиды, сказанные в запале фразы не имели значения, когда под ногами расстилался зеленый газон футбольного стадиона, и тело казалось таким легким, наполненным волей к победе, и сердце стучало быстрее…

Серхио мог, наверное, отказаться от чего угодно - но только не от этого.

Каждый раз, надевая сливочную футболку, он чувствовал себя непобедимым. Целуя эмблему королевского клуба - ярко ощущал собственное эфемерное бессмертие. Что бы ни случилось в жизни - он всегда будет тут, в череде капитанов Реала, рядом с именами Рауля, Икера, Фернандо, Мануэля… Всегда тут. Всегда бессмертный.

Чувствовал бы он то же самое, надев футболку Манчестера? Мог бы с таким же трепетом, с таким пиететом, целовать эмблему красных дьяволов?

Серхио не знал. И знать не хотел.

Матч прошел в субботу, а в воскресенье приехал Лука с женой и детьми.

Ваня тут же ушла на кухню, унесла на руках маленькую Эму, рассеянно улыбнулась Серхио - “привет, рада тебя видеть, пойду помогу Пилар”.

Она была очень хороша сегодня, с высоко завязанным хвостом светлых волос, в темной водолазке. Всегда смотрела прямо, открыто, улыбалась мягко, всегда знала, что и как делать, никогда не терялась в незнакомых ситуациях. Она была хороша - и Серхио понимал, по-настоящему понимал, почему Лука не отпустил ее, когда встретил впервые.

Он не был бы собой без Вани.

Но замечая, пусть даже случайно, те полные любви и трепетного обожания взгляды, которые Лука кидал на свою жену, Серхио чувствовал отвратительную ревность.

Которую не должен был чувствовать, не имел права чувствовать - и все равно чувствовал.

Лука помог Ивану расшнуровать кроссовки, и тот тут же умчался в гостиную в поисках Серхио-младшего.

Они остались в коридоре одни. Стояли друг напротив друга, Лука смотрел куда-то в сторону, а Серхио смотрел на него и не хотел отводить взгляд.

- Рад, что вы приехали, - сказал он наконец, чтобы заполнить паузу.

Они просто стояли - не двигались даже, будто зависли в одной точке пространства и времени.

- Да, - согласился Лука, - да, я тоже рад. Круто, что получилось.

Он поднял взгляд и посмотрел на Серхио с каким-то ожиданием.

Будто ждал чего-то - а Серхио тупил, как всегда, не понимал, чего от него хотят, раз за разом делал ошибки.

Они стояли так близко. Можно было протянуть руку - и коснуться его плеча, кожи, согретой апрельским испанским солнцем.

Можно было бы толкнуть его к стене - и он послушно сделал бы два шага назад, прижимаясь лопатками к декоративной кирпичной кладке.

Можно было бы поцеловать его - и он бы ответил, так же горячо, так же жадно, пьяно, до боли сладко, как целовал его в шумном неоновом баре.

Сердце колотилось от желания сделать это прямо сейчас. Наплевать на все переживания, на “это никогда не повторится”, на то, что на кухне их ждут Ваня и Пилар, на то, что Иван с Серхио играют в гостиной…

Наплевать на все - чтобы еще раз, еще хотя бы раз почувствовать себя живым.

По-настоящему, болезненно живым.

Сердце колотилось, а Лука все еще смотрел на него с ожиданием и не отводил взгляда, а Серхио молчал и не двигался, только продолжал смотреть на него в ответ.

“Это паутина” мелькнуло у него в голове “чем больше дергаешься, тем сильнее запутываешься”.

Лука моргнул и сделал шаг вперед. Всего один шаг - но этого было достаточно, чтобы рот наполнился слюной от сладкого предвкушения того, чего не могло быть.

Но может быть. Все-таки. На одну короткую секунду… Могло?

- Мальчики! - крикнула Пилар из кухни, - вы идете, и нет?

От ее голоса, такого родного, знакомого до мельчайших полутонов, оцепенение рассыпалось в пыль.

Лука вздрогнул и сделал шаг назад.

- Да, - отозвался Серхио, - да, мы идем.

@темы: другое кино, девочка-скандал, театр абсурда, реал из мадрида

---

Название: Never let me down again
Автор:  гений-гей.
Фандом: футбол и иже с ним
Пейринг: Серхио Рамос/Лука Модрич
Рейтинг: вообще планируется R, но пока PG-13
Описание: зарождение отношений, рефлексия, описание жизни, юст и все такое.

-3-

Напряжение витало в воздухе, разливаясь электричеством по венам большого города. Оно пропитывало собой все, кислородом проникая в горло, и чувствовалось даже в движении людей по улицам, в гуле машин, в музыке, доносившейся из приоткрытых дверей многочисленных баров и ресторанов. Напряжение росло с каждой секундой, становилось живым, вещественным и зримым, достигая своего пика у величественной махины Камп Ноу.

Не то чтобы Серхио не любил Барселону - город ему нравился. Но ему еще ни разу не приходилось приезжать сюда просто так, чтобы пройтись по улицам каталонской столицы, насладиться видами или сделать пару идиотских туристических фотографий у шедевров Гауди.

Он приезжал сюда только с одной целью - и эта цель билась у него в груди в унисон с сердцем, ежесекундно напоминая о том, зачем они здесь.

Они здесь, чтобы побеждать.

Серхио стоял почти у самого выхода на поле и прислушивался к гулу голосов, доносившемуся снаружи. Болельщики уже начали собираться, и ему не нужно было видеть, чтобы представить, как толпы разноцветных - в сине-гранатовом и в сливочно-белом - людей заполняют трибуны, словно шумное море, накатывающее на берег.

Это было особенное время - оставалось не больше получаса до начала матча, и проходящие минуты стучали метрономом под ребрами, усиливая и без того разрывающее, жгучее предвкушение игры.

Утром, когда большая часть команды собралась на завтрак, звонил Икер. Разговор с ним выдался неловким и скомканным - Серхио чувствовал напряжение между ними даже сквозь смартфон, улавливал его в каждой фразе, и в том молчании, которое повисало после.

Миллион вопросов, которые они никогда не решились бы задать. Ответов, которые не хватило бы смелости произнести.

Гнетущая тишина между людьми, которые столько лет были рядом - а теперь вдруг оказались по разные стороны баррикад.

“Вы справитесь сегодня” сказал Икер, и Рамос даже не сомневался в правоте его слов.

И все равно чувствовал какую-то неизбывную, неправильную, нечестную тоску, когда оглядывался через плечо на стадионе - и не видел в раме ворот сосредоточенную фигуру бессменного капитана. Нет, не то чтобы он не верил в Кейлора - причины не было. Но святой Икер - это все еще святой Икер.

Разговор должен был принести успокоение, но только разбередил душу.

- Нервничаешь?

Он дернул плечом, не оборачиваясь.

- Думаю.

Марсело за его спиной понимающе хмыкнул. Он вообще много понимал, без слов и объяснений, будто бы чувствовал - и все. Стена за твоей спиной, защищенный тыл, с которым не страшно. Вице-капитан, которому можно доверить все, что угодно.

Почти все, что угодно.

- И что надумал?

- Ничего хорошего.

- Говорю же, нервничаешь, - Марсело подошел ближе, опустив тяжелую руку на плечо Серхио, - да брось, мы справимся. Кто, если не мы?

- Я знаю. Зизу в нас верит.

- А ты в себя?

Серхио пожал плечами. В раздевалке он бы не позволил себе такого, включил бы режим кэпа, нес бы всякую вдохновляющую чушь, пообещал, что они разъебут сраных каталонцев еще за первый тайм, для каждого нашел бы свою фразу…

Но сейчас, в громкой тишине бесконечно длинного коридора подтрибунки Камп Ноу, когда его не слышал никто кроме Марсело, можно было не притворяться.

Он не знал, верит ли в себя сейчас. Сегодня. Здесь.

Хотелось найти Зидана и спросить - а ты нервничаешь?

Это первое Эль Классико для тебя, как для тренера - ты нервничаешь?

Хотелось спросить сегодня у Икера, что он чувствовал во время своего первого Эль Классико в должности капитана - но так и не спросил.

- Я в тебя верю, - увесисто уронил Марсело, - мы все в тебя верим. Этого достаточно, разве нет?

- Должно быть достаточно, - согласился Серхио и дернул плечом, - забей, все хорошо. Я в норме.

Марсело помолчал несколько секунд, а потом неуверенно спросил:

- Ничего не хочешь мне рассказать?

- Например? - спокойно отозвался Рамос, но где-то под солнечным сплетением резко стало холодно.

- Например… Впрочем, нет, забудь. Раз ничего не происходит, значит не о чем и разговаривать.

Несколько секунд Серхио хотелось обернуться и сказать: да, происходит.

Знаешь, я, кажется, вбахался по уши в человека, с которым играю бок о бок уже несколько лет. Или не вбахался, но я не знаю, как иначе назвать это чувство.

У меня есть любимая женщина и двое детей, без которых я не представляю свою жизнь. Мне тридцать лет, я точно знаю, что делаю, я никогда не сомневался в том, куда я иду.

Так какого черта, какого, блядь, черта, у меня перехватывает дыхание, как у пятнадцатилетнего мальчишки, когда он смотрит на меня в упор и молчит?

Порой я ненавижу его - за то что он спутал карты, мысли и ощущения, развалил, будто башню из джанги, мою веру в себя.

Я целовался с ним, и я хочу еще.

Я целовался с ним в туалете пафосного бара, и я хочу еще.

Я целовался с ним лишь однажды, почти случайно, почти не всерьез, пьяным, больным от ощущений, ошеломленным, влюбленным

и я хочу еще.

- Все нормально, - он пожал плечами, - пойдем, а то Зизу оторвет нам головы, если пропустим его напутственную речь.

***

Шум трибун вбивался в виски бесконечным битом кричалок. Газон под ногами казался неестественно, кислотно зеленым, и от этого цвета Серхио почти тошнило.

Каким бы красивым произведением искусства ни был Камп Ноу - он все еще был враждебной территорией.

За первые десять минут матча Серхио прочувствовал это до костей - нарушения сыпались одно за другим, от резких свистков арбитра болели уши. Ситуация к лучшему не менялась - каталонцы владели мячом, и Реалу приходилось сидеть в обороне, лишь изредка прорываясь к штрафной соперника.

Браво вынес мяч, и тот взлетел над стадионом. Серхио с привычной сосредоточенностью следил за его движением.

Рванулся вперед и вверх - и тут же рухнул на газон, столкнувшись с Суаресом.

Луис влетел пяткой ему в живот. От резкой боли на мгновение перехватило дыхание.

- Да мать твою… - он обернулся, чтобы оценить взглядом конец атаки, смазанный удар Суареса по мячу. Сердце на мгновение замерло - но мяч улетел в сторону, даже не коснувшись ворот.

- Ты живой? - крикнул Пепе, пробегая мимо, когда Серхио вскочил на ноги.

Да какого, мать его, хуя, эти каталонцы позволяют себе…

Они с Марсело подлетели к арбитру почти одновременно.

- Только не выебывайся.

- Я и не… Послушайте, да какого, собственно…

- Чехо.

- То есть по вашему, это, блядь, не нарушение?!

- Чехо…

- Да он мне мог ребра сломать, вы же сами видели, он спе…

- Чехо, да хватит!

Но он больше почувствовал, чем увидел краем зрения, что сзади подошел Модрич, возмущенный ситуацией ничуть не меньше, и разозлился еще сильнее. Словно его присутствие так близко было ядом, разливающимся в крови отчаянной яростью.

- Блядь, да сколько…

Спорить не стоило - но желтая карточка и так была неизбежна, а злость требовала выхода.
Хотя бы такого, раз уж не было возможности сбить Суареса на поле пару раз подряд и как следует протащить его по газону.

Первая карточка словно стала щелчком тумблера - разозлились все, и игра понеслась в бешеном темпе, снежной лавиной приближаясь к окончанию тайма. К середине Иван (чертовы хорваты!) чуть не открыл счет. Позднее Серхио на полной скорости влетел в Месси, не позволяя ему подкрасться к воротам…

Желтые карточки сыпались, как из рога изобилия, трибуны оглушительно свистели. Рамосу казалось, что этот свист и короткие оклики игроков команды доносятся до него словно бы с опозданием.

Окончание тайма должно было стать долгожданной передышкой, но Серхио слишком злился, слишком жаждал победы, чтобы позволить себе расслабиться даже на пятнадцать минут.

Пока Зидан раздавал последние указания (“Гарет, больше открывайся. Криш… Ты и сам все знаешь. Лука, иди сюда!”), Рамос выскользнул в коридор, чтобы прижаться спиной к стене и выдохнуть.

Это было неправильно. Его злость была неправильной, чуждой, излишне сильной, и пусть во время матча у него не было сил и времени думать об этом слишком много, сейчас Серхио ощутил это так до прозрачности четко, что сердце зашлось в бешеном марше.

Он злился не на каталонцев.
Он злился на себя.

- Долго будешь тут торчать?

Рамос открыл глаза, чтобы влететь взглядом в темную глубину глаз Модрича.

- Зизу искал?

- Нет. Я. - спокойно отозвался Лука, подходя ближе, полотенцем вытирая мокрые от пота волосы на затылке, - ты в норме?

- Да что вы у меня сегодня весь день это спрашиваете… Я что, больным выгляжу? - Рамос растянул губы в нервной улыбке.

- Скорее усталым. Не хотел бы, чтобы тебя сломали до окончания матча. Будь осторожнее, ладно?

- Да что мне сделается, я бессмертный, как Дункан Маклауд.

Лука фыркнул, и в глазах заиграли смешинки.

- Ладно, Маклауд, не доиграйся до красной, будь добр.

- Да, сэр! Есть, сэр! Как скажете, сэр! - кривляясь, согласился Серхио.

Лука заулыбался уже открыто, и даже одной этой улыбки хватило, чтобы злость на мгновение отступила.

Будто прохладную ладонь приложили к горячему от температуры лбу - долгожданная, необходимая, живительная передышка.

Только Рамос и не подозревал, что она ему нужна.

- Идешь?

- Да. Да, уже иду. Дай мне минуту.

***

- Ты издеваешься, да?

- Ты о чем?

- Нет, ты точно издеваешься.

- Ты злишься? Ты серьезно злишься? Мы выиграли, а ты нашел себе причину на меня злиться?

Они стояли в пустой раздевалке друг напротив друга. От ощущения гребаного дежавю у Серхио царапало под ребрами.

У него были точно такие же мокрые от холодной воды волосы.

Точно такое же пьяное состояние - только в этот раз не алкоголь, но вырванная силой победа стала ему виной.

Лука точно так же стоял напротив и смотрел на него устало и серьезно, с какой-то безумной, извращенной смесью раздражения, восхищения…

… нежности?

Не стоило в это верить.

- Мы выиграли.

- А ты пропустишь следующий матч.

- Но мы выиграли Эль Классико.

- А ты пропустишь матч.

- Тебя так волную я?

- Меня так волнует матч.

- Серьезно?

Гнетущая тишина разливалась по раздевалке, заползая даже под одежду, не позволяя сдвинуться с места.

Все разошлись еще полчаса назад, счастливые, усталые, сладко пьяные своей победой. Только Серхио остался - хотелось хотя бы десять минут посидеть в тишине.

И Лука.

- Прекрати злиться.

- Я не злюсь.

- Злишься.

- Нет.

- Да.

- Серьезно? Ты будешь спорить со мной из-за этого?

- Я вообще с тобой не спорю. Это ты злишься из-за ерунды.

- Твои красные карточки - не ерунда.

- С каких пор тебя волнуют мои удаления?

- С тех пор, как ты стал нервничать, и я, черт возьми, не понимаю, в чем проблема!

- Правда?

На мгновение они оба замолчали, и Серхио не удержался, заглянул ему в глаза, пытаясь нашарить где-то на дне ответ на вопрос, который так и не решился задать.

Можно подумать, он правда не понимал. Можно подумать, Рамосу это все приснилось - неоновый свет, мерный бит, поцелуй болезненный, как мгновенная смерть.

- Послушай… - начал Лука осторожно, но Серхио не хотел слушать.

- Если ты сейчас скажешь “это все было ошибкой”, я тебя убью и даже не пожалею.

- Это было…

- Нос сломаю.

- Я…

- Точно сломаю, говорю тебе. И извиняться не стану.

- Господи, Рамос, мать твою, ты можешь помолчать хотя бы секунду?!

Злость в голосе Луки была такой ошеломительно сильной, что Серхио действительно замолчал.

- Это не было ошибкой, - устало отозвался Модрич.

Сердце заколотилось с космической скоростью.

- И ты хочешь сказать…

- Это не было ошибкой. Но это было один раз. И это больше не повторится.

Слова падали сверху, будто камни, били по голове, по плечам, физически вбивались в мозг, отпечатывались на подкорке.

Не то чтобы он на что-то надеялся.

Не то чтобы он чего-то хотел или о чем-то думал. Или о чем-то мечтал.

Не то чтобы он сам считал, что это не было ошибкой.

Но этой мысли было достаточно, чтобы царапаться под кожей. Это больше не повторится. Это больше не повторится. Этобольшенеповторитсянеповторитсяне…

Сердце замерло на несколько секунд и пошло только тогда, когда дверь раздевалки оглушительно хлопнула за Лукой.

@темы: другое кино, девочка-скандал, театр абсурда, реал из мадрида

---

Название: Never let me down again
Автор:  гений-гей.
Фандом: футбол и иже с ним
Пейринг: Серхио Рамос/Лука Модрич
Рейтинг: вообще планируется R, но пока PG-13
Описание: зарождение отношений, рефлексия, описание жизни, юст и все такое.

-2-

Это не та история, которую рассказывают близким друзьям за вторым-третьим бокалом пива во время субботних посиделок.

Эй, а ты знаешь, был у меня однажды такой мальчик… Сладкий, скажу я тебе мальчик. Я как увидел его, сразу понял - это оно, вот именно то, что нужно. Как будто его под меня сделали.

И определенно не та история, которую выплескивают на любимую жену, вместе со слезами, всхлипами, хрипами и разрывающим грудную клетку стыдом.

Господи, прости меня, я не знаю, что на меня нашло, я не знаю, что произошло, почему все так началось, когда оно началось. Но мне стыдно, любовь моя, мне так стыдно перед тобой…

И даже не та, которую когда-нибудь, на закате жизни можно будет рассказывать внукам - вечером, у потрескивающего в камине огня.

Мне тогда было… Дайте вспомнить. Тридцать? Тридцать два? Нет, все-таки, наверное, тридцать. Да, мне когда-то было тридцать, представляете? И вот однажды я иду - и вижу его. И сразу все понимаю…

Это была история, которую можно рассказать только однажды. Одному единственному человеку, который не знает тебя и никогда не узнает. Где-нибудь в поезде, идущем через всю Испанию, куда-нибудь из Севильи до Барселоны с короткой остановкой в Мадриде. История, которую можно рассказать только под бесконечное мерное покачивание вагона, пока мимо проносятся деревья, города и поля. Жизнь проносится.

Он был чудовищем. Я сейчас специально использую это слово, чтобы было понятно. Нет, не потому что он был злым или еще каким-то, никаких токсичных отношений, я в это дерьмо не вляпываюсь. Просто он был… не-человеком,
понимаешь? Я иногда смотрел на него - и не понимал, за что он мне достался.

Может быть когда-нибудь, когда про него напишут книгу, назовут его лучшим полузащитником мира и богом игры, я тоже впишу туда несколько слов. Как Нандо про меня в свое время. Скажу, например, что он лучший друг, о каком только можно мечтать. И что играть рядом с ним - это большая честь. И что я всегда буду рядом… В общем, я буду нести полную хрень в этой книге, и никогда не скажу всей правды.

А правда в том, что он был чудовищем. Сам об этом не подозревал - и все-таки был. Он жрал меня изнутри, постоянно царапался где-то под кожей, напоминал о себе каждую свободную секунду. Знаешь, бывают люди, которые заходят в комнату - и становится светлее? Вот он был таким. Я его таким помню. Самым светлым и прекрасным чудовищем в моей блядской жизни.

Он об этом, наверное, даже не знал. Я ему никогда не говорил. Что? Нет, сейчас тоже не скажу, какая уже нахуй разница.

Я хочу сказать… Я не верю в судьбу, понимаешь? Но если бы она существовала - это был бы он.

***

Серхио нравилось смотреть, как он играет. Особенно на тренировках.

Во время матчей тоже нравилось, но вы пробовали любоваться игрой, когда носитесь по полю со скоростью 30 километров в час? Попробуйте как-нибудь, когда пару раз пропашете носом газон - поймете, что это невозможно.

Поэтому он любовался на тренировках. В те редкие минуты, когда ничего не делал. Ну, завязывал шнурки, например, или просто сидел на мяче, на правах капитана наблюдая за остальными и короткими вредными фразами пиная тех, кто мало старался.

Вот в такие минуты Серхио на него смотрел. Бросал короткие взгляды искоса и замирал каждый раз, когда мяч прилетал ему ровно под ноги.

Потому что наблюдать за этим было…

Блядь, Серхио его практически ревновал к этому мячу, потому что смотреть на то, как Лука двигается было просто не-вы-но-си-мо.

Смотреть - но не трогать.

Он двигался так, будто ему надо было идти в балет, или в фигурное катание. Он бы там всех сделал, начиная с Плющенко. Короткие быстрые движения и ни одного лишнего - Лука двигался так, будто все его тело было заточено под движение.

Двигался, как дышал.

Он легко уворачивался от любого столкновения. Серхио это всегда забавляло - то, как естественно, машинально Лука уходит от фола.

Модрич не слишком любил рассказывать о прошлом, лишь изредка упоминал о своей юности, и уж тем более - о детстве. Но пару слов про хорватские чемпионаты Рамос из него выжал, так что знал, откуда взялась эта легкость движений, эта словно бы врожденная пластика.

Знал - и все равно любовался им, как любуются чем-то естественно прекрасным.

Любовался. В прошедшем времени, все правильно. Потому что больше не получалось смотреть на него так откровенно.

Если вы думаете, что после того гребаного поцелуя в туалете у них что-то было - жаркий секс прямо в кабинке, ударяясь коленями о керамический унитаз или хотя бы еще полчаса удушающе сладких, болезненно нежных поцелуев - то обломитесь. Ничего не было.

Был только этот поцелуй. Один. Зато горячий настолько, что Серхио казалось - он сейчас расплавится, как воск, и сползет куда-то на пол. Прямо на грязный кафельный пол. Прямо к его ногам.

Это так принято говорить (и даже думать) - горячий поцелуй, бла-бла-бла. Как из слащавых женских романов. Не то чтобы Серхио читал слащавые женские романы, но в его представлении они выглядели именно так.

На самом деле, это было так, что даже трудно описать словами. Что-то среднее между безумным, всепоглощающим страхом и невыносимым наслаждением.

Ему казалось, что если он сейчас сдохнет - то даже не будет об этом жалеть. Один этот момент, эти несколько долгих мгновений, тридцать с хвостиком секунд абсолютного растерянного счастья стоили чего угодно.

А потом всё закончилось.

В смысле, Лука отстранился и посмотрел Серхио в глаза.

И взгляд у него был - как будто он где-то уже успел обдолбаться к чертям собачьим. Пронзительный, зрачки расширены так, что глаза кажутся равномерно черными, темно-темно-серыми, глубокими, как ночное озеро. И только на самом дне плещется понимание. И не удивление даже - какое-то ошеломляющее изумление.

Его затошнило - то ли от количества пива, которое он успел в себя залить, то ли просто от нервов, и он рванулся назад, так резко, что врезался затылком в приоткрытую дверь кабинки.

- Твою мать…

- Ты живой? - испуганно спросил Лука, тут же потянувшись к нему. Моргнул и сразу перестал выглядеть обдолбанным.

Жить стало не в пример легче.

- Да живой, живой… Что мне сделается. Ты у меня уже второй раз за последние пять минут это спрашиваешь, - Серхио заржал, как полный идиот, - лучше бы ты на поле так за меня волновался.

- На поле у меня других дел хватает, - в тон ему сообщил Лука, а потом неловко дернул плечами, - ну, я тогда… В общем, я пойду. Приходи, без тебя там скучно.

- Уже иду, - согласился Рамос и проводил взглядом спину уходящего Луки.

Потом выдохнул и несколько секунд просто стоял, закрыв глаза и не в силах вдохнуть.

Что это блядь было такое нахуй.

Вот что крутилось у него в голове. Крутилось, когда Серхио стоял в пустом туалете. Крутилось, когда он вернулся в зал и обнаружил, что Модрич - скотина такая - умудрился куда-то смыться.

Крутилось всю неделю, изо дня в день. Каждый раз, когда они сталкивались на тренировках, когда случайно соприкасались плечами, врезались друг в друга локтями и бедрами, когда Лука выходил из душевой с полотенцем на шее, и Серхио врезался в него взглядом, как в стену.

Что это блядь было такое нахуй.

Раньше все было проще. Можно, конечно, фантазировать о человеке, с которым у тебя ничего не было, но фантазия все равно получается неживой, обезличенной какой-то, почти пластмассовой. Руки - две штуки, ноги - две штуки, голова, рот, пальцы, все другие причиндалы согласно списку, член - один (хотя все зависит от фантазии), и вроде все прекрасно и горячо, но лицо ускользает, знакомые черты расплываются и невозможно сфокусировать взгляд на выражении глаз.

Теперь фантазия обрела плоть, но вместо жаркого перепихона в любом подходящем для этого помещении в памяти всплывали сухие горячие губы, тяжелое дыхание, бездонный взгляд серо-стальных глаз, твердые плечи под неуверенными пальцами.

Никакого секса, понимаете? Никакой вот этой хрени, которую пишут на порно-сайтах и каких-нибудь пидорских порталах. Вообще нихрена подобного.

Все стало слишком настоящим. Серхио никогда не представлял себе Луку таким - но живой, пьяный, целующийся Лука оказался в миллион раз лучше любой, даже самой грязной фантазии.

И это было самое ужасное.

В этот четверг они после тренировки всей шумной, галдящей и ржущей толпой завалились в комнату отдыха. Настроение у команды было какое-то непривычно приподнятое, и всем хотелось… Нет, не пить даже, а просто - быть рядом, болтать о всякой ерунде, пить холодный чай, сидеть вот так рядом, плечом к плечу и чувствовать себя семьей. Даже больше чем семьей.

Ощущать, как весь мир сужается до размеров одной комнаты. Чувствовать какую-то непереносимую, болезненную, рвущуюся наружу любовь ко всем этим людям.

Готовность умереть за каждого из них. Нет, серьезно, абсолютно за каждого - Серхио не боялся травм, крови, боли и даже смерти, потому что всегда знал, что за ним клуб. За ним герб, за ним команда, за ним - каждый из них, от придурка Матео до самодовольного, но любимого мудака Криштиану. И за каждого из них Рамос готов был умереть.

И за Модрича.

Лука сидел на быльце кожаного дивана и показывал Гарету фотографии в своем смартфоне.

Серхио невольно прислушался.

- … а вот это - год назад, мы тогда ездили домой. Дурацкая фотка, я знаю, но почему-то очень ее люблю.

- Да ладно, она классная. Сколько ему тут - пять? Шесть?

- Почти пять, ага. Я тогда фотографировал почти постоянно. Знаешь, бывают такие моменты, когда вообще камеру закрыть не можешь.

- Да знаю, конечно, я Альбу первые пару лет фотографировал вообще почти непрерывно. Как она ест, как она спит, как она ходит… Блядь, я самый ебанутый папаша на свете, чего ты мне объясняешь. О, а вот это - это когда?

- Это мы на аттракционы ездили. Его на горки не пускали, и он решил, что будет смешно, если хотя бы я на них схожу. Ну я ж герой, я же не могу не… В общем, меня чуть не стошнило на этих горках от страха. Но он вроде порадовался… И Ваня нас снимала сразу после. Видишь, какой у меня взгляд перекошенный? Это я все отойти никак не могу. И…

Тут Лука вскинул голову на мгновение и посмотрел прямо на Рамоса.

Серхио смутился так, будто его поймали на чем-то неприличном. Хотя какая, блин, разница, он же даже не подслушивал - ну все же тут сидят, все о чем-то болтают, что ему, уши заткнуть, что ли.

Но Модрич смотрел на него так, будто мысли читал, будто просвечивал его насквозь рентгеновским зрением и видел, что творится у Серхио в башке.

А ничего хорошего там не творилось, ага.

- О, Чехо, иди сюда, чего ты там один сидишь, - обрадовался Гарет, тоже поднимая голову, - смотри, у Луки такой сын милый… Ты же видел Ивана?

- Сложно пропустить ребенка, которого кто-то притаскивает на поле после каждой победы, - заметил Серхио, из вежливости устраиваясь поближе, - помню, конечно. Хороший.

- Очень, - согласился Лука, и в голове его скользнуло еле заметное напряжение, как будто он на секунду задумался о чем-то неприятном и просто тон сменить не успел, - тебе жалко, что ли? Я же не во время матча этим занимаюсь. И даже не в перерыве, обрати внимание.

- Ценю твою любовь к футболу, - картинно поклонился Серхио, - просто вот слов нет, чтобы тебя отблагодарить.

Лука снова уставился на него своим растерянным и серьезным взглядом, и Рамосу вдруг показалось, что он сейчас наклонится вперед и снова его поцелует, как тогда. Даже жарко стало так, будто он резко вышел под палящее испанское солнце.

Но Модрич только моргнул и опустил взгляд, неторопливо листая галерею фотографий в смартфоне.

А Серхио просто сидел и смотрел на него, сил не было отвести глаза. Гарет тоже молчал, несколько смущенный их неожиданной пикировкой, но Рамосу сейчас было лень строить из себя хорошего капитана или хорошего человека.

Он в последнее время блядски устал. Чувствовал, что сил остается все меньше, они вытекают из него с каждой каплей пота, с каждой случайной ссорой, с каждой победой, которую приходилось зубами вырывать у противника.

Раньше было проще. Раньше был Икер, их вечный и незаменимый святой Икер. С ним было не страшно. Серхио знал - всегда, с того самого момента, как впервые вступил под своды Сантьяго Бернабеу в белоснежной футболке - что все будет хорошо, пока Икер носит повязку капитана.

Но теперь повязка красовалась на его плече, и за прошедший год Рамос осознал, как же тяжело было Касильясу всегда оставаться капитаном.

- Серхио?

Он вскинул голову. У дивана стоял Пепе, и Серхио с ужасом понял, что сейчас придется общаться и, не дай бог, вовсе куда-то идти, потому что отказать своему же второму капитану невозможно.

- А?

- Мы тут планировали еще раз посмотреть матч Барселоны с Вильярреалом, а то времени толком не было. Ты с нами?

- Разумеется, - с непередаваемым облегчением выдохнул Серхио, вскакивая с дивана, - ладно, ребят, вы тут смотрите, пожалуй, фотографии, а я пойду поработаю еще немного. Присоединяйтесь.

Не дожидаясь ответа, он пересел поближе к телевизору, где Тони уже настраивал запись, сидя на корточках у монитора.

Сначала размахивал руками, сгоняя всех поближе к телевизору, потом устраивался поудобнее, потом комментировал матч…

И не замечал, совершенно не замечал, каким настороженным, серьезным и внимательным взглядом прожигал его спину Лука.

Таким, будто действительно хотел прожечь в нем дыру.

@темы: другое кино, девочка-скандал, театр абсурда, реал из мадрида

---

Посидела, подумала - а чего я эту хуету только на фикбуке выкладываю?
Потому что она тут нахуй никому не сдалась, вот почему

Но все равно пусть будет.

Название: Never let me down again
Автор:  гений-гей.
Фандом: футбол и иже с ним
Пейринг: Серхио Рамос/Лука Модрич
Рейтинг: вообще планируется R, но пока PG-13
Описание: зарождение отношений, рефлексия, описание жизни, юст и все такое.

-1-

We're flying high
We're watching the world pass us by
Never want to come down
Never want to put my feet back down
On the ground

Это не было как в кино.

Серхио казалось, что когда встречаешь важного для тебя человека, ты должен понять это сразу же. Гром посреди ясного неба, время остановится в момент, когда вы встретитесь взглядами, и ты сразу поймешь, что это то самое, единственное и неповторимое, сразу и навсегда.

Нихуя подобного.

Ну, наверное, у кого-то так и было. Может быть, у Икера - Серхио как-то запомнил тот момент, когда он впервые встретился с Сарой, она злилась на него за прошедший матч, а Икер… Он словно остановился весь, будто даже не дышал.

Выглядело это довольно страшно, если смотреть со стороны, но зато сразу было понятно, что кэп влюбился с концами.

У Серхио так даже с Пилар не было. С ней было как-то по-другому, хотя тоже круто. Он увидел ее, и как-то сразу решил, что эта женщина будет его женой. Ну вот вообще без вариантов. Даже если она уже замужем, и у нее десять детей - это слегка бы усложнило ситуацию, но не остановило бы Рамоса.

Дополнительное препятствие, ничего страшного.

Но он никогда не думал, что она - та самая. Она просто была женщиной, которую он хотел видеть своей на протяжении всей оставшейся жизни (хорошо бы долгой). И ради этого готов был работать - так же, как работал на футбольном поле. Обыгрывать других игроков, передавать точные пасы и забивать голы - лишь бы в итоге получить кубок.

Дурацкое сравнение, но с другими у Рамоса не сложилось.

Нет, он любил ее. Правда, любил. Без дураков. Но никогда не думал, что это судьба.

Какая нахрен судьба, он выложился по полной, чтобы быть с ней.

С Модричем было иначе. Порой Серхио казалось, что это сам Господь Бог (мерзкий он сукин сын) столкнул их вместе, чтобы посмотреть, что получится из такого диковинного сочетания. Или просто это судьба, провидение - а он даже не понял этого сразу. Тупил почти четыре года, обменивался идиотскими шуточками, пил пиво, играл рядом, радостно орал и обнимал после каждого гола - но так ничего и не ощутил.

Понял, надо сказать, случайно.

Они стояли на поле после тренировки, и Лука о чем-то увлеченно говорил с Матео, смеялся и морщил нос. А потом провел ладонью по мокрым от пота волосам, взъерошил их - снизу вверх, от затылка и почти до макушки, обнажая шею.

И Серхио показалось, что его ударили под дых.

Короткое болезненное переживание, даже низ живота напрягся от одного взгляда на светлую кожу, русые мокрые волосы, линию позвоночника, уходящую под форменную футболку.

Потом Модрич потянулся, обнимая Матео, похлопал его по спине, и Серхио напрягся еще сильнее.

Даже не сразу осознал - что это за херня какая-то, странная смесь эмоций и физических ощущений.

Потом подумал - да какого хрена он обнимается со всеми подряд.

Потом - ну я же не ревную его.

Но это было именно оно.

Смешно - уже сколько играли вместе, а проняло только теперь, зато сразу - насмерть. Будто бы накрыло океанской волной не испытанных ранее чувств, и Рамос буквально захлебывался ими, как соленой морской водой.

Редкостная гадость, надо сказать.

Никогда не думал, что это может произойти именно с ним. В смысле - он же не пидор. Не то чтобы он имел что-то против геев, все-таки цивилизованная страна и все такое, но Серхио всегда казалось, что это из какой-то другой жизни.

Не из его, футбольного, мира.

Отрицать даже не пытался - уж что-что, а принимать все свои заморочки и дурацкие мысли он научился еще в начале карьеры, чтобы работать не мешали.

Но сначала возмущался. Серьезно, он - и в мужика?

Потом возмущался еще больше. Серьезно, он - и в Модрича? Нет, ну можно же было выбрать кого-нибудь получше. Красивее, в конце концов. Не с - мать его - женой и двумя детьми.

Казалось, что будь это кто-то другой, все это было бы не так… болезненно. Простая, как пять копеек, незамысловатая интрижка с постелями в дешевых отелях и коротким сексом в пустой раздевалке.

С Лукой не то что дешевых отелей - с ним самой интрижки-то не получалось. Даже думать об этом было страшно. Казалось, что стоит только заикнуться - Модрич посмотрит на него, как на полного идиота, грустно и беспомощно, а потом просто отвернется и уйдет.

И вся их дружба, все их выстроенные за эти годы взаимоотношения разрушатся по кирпичику.

Или - не дай бог - Модрич просто соберет вещи и свалит из Реала. Потому что… Ну, Серхио бы, наверное, не смог работать с человеком, у которого стоит на его голую задницу. Тем более, если не взаимно.

А стояло будь здоров.

После тренировок Серхио приставал к Пилар чаще обычного. Не то чтобы она была против, но смотрела на него иногда странным сочувствующим взглядом. Но ничего не говорила - и спасибо ей за это.

Была у Пилар такая потрясающая способность - точно знать, когда промолчать, а когда дать пизды.

Серхио так и метался из стороны в сторону, как хреновый голкипер, не зная, что с собой делать. В какую сторону не дернешься - все плохо, больно и тупо.

Любить Модрича - не любить Модрича. Дружить - не дружить. Быть как можно ближе - сваливать подальше при первой же возможности.

Ему казалось, что с каждым шагом, с каждым взглядом, с каждым, даже самым коротким разговором он приближается все ближе к пропасти.

Да что там - несется ей навстречу на полном ходу, готовый рухнуть в нее с любого обрыва.

И все - ради нескольких блаженных, сладостных секунд свободного падения.

***
Все изменилось в марте.

Рамос помнил это так отчетливо, будто тот день отпечатали у него на подкорке, как какую-нибудь чертову фотографию.

Это был конец марта, теплая - наконец-то - погода пьянила отчаянные головы, а еще сильнее пьянила победа над Севильей, после которой вся команда завалилась в бар. Они могли даже не пить - какое нахрен пиво, если голова сладко кружится, а грудь распирает от ощущения победы.

Ощущение такое, будто только что прокатился раз пять подряд на американских горках - и страшно, и ноги подкашиваются, и хочется орать от внезапно накатившего бессмысленного счастья. И повторить еще раз десять.

Если вы никогда не пробовали - не объяснить, но на это ощущение подсаживаешься, словно на наркотик.

Серхио в такие минуты казалось, что он какой-то особенно злостный наркоман, героиновый торчок, потому что он подсаживался не только на победы - на саму атмосферу стадиона, на дурацкий запах газона, на бесконечный простор Сантьяго Бернабеу.

И на Луку.

Они сидели сейчас совсем близко, и Модрич, ерзая на диване, то и дело задевал Серхио бедром. От одного этого прикосновения внизу живота сворачивался тугой горячий ком, и с каждым случайным движением он ощущался только острее.

На Модрича победа всегда действовала как-то по-особенному. Спокойный и тихий, он мгновенно раскрывался, начинал много смеяться, на щеках разгорался румянец, и Лука выглядел как-то особенно неприлично. Будто он только что с кем-то трахался, а теперь вот пришел, только рубашку успел застегнуть. И верхние пуговицы у него всегда были расстегнуты, Серхио присасывался взглядом к его бледной коже и не мог не смотреть.

А еще Лука лез ко всем обниматься. Он вообще-то не слишком любил это дело, но после матчей, после каждого забитого гола он становился таким ласковым, ластился, словно домашний кот, и даже Криштиану периодически гладил его по голове.

А Серхио хотелось зарычать, взять Модрича в охапку и увести куда-нибудь.

И трахнуть его уже, блядь, наконец.

Это было невыносимо.

В конце концов он ушел в туалет - после выпитого пива страшно хотелось отлить, а еще хотелось вырваться хоть на секунду из этого жаркого ада победы, выдохнуть, перевести дух.

Рамос оперся ладонями на мокрую холодную раковину и уставился на собственное отражение в зеркале. Отражение устало смотрело на него покрасневшими глазами, взгляд малость не фокусировался, короткие волосы спутались, а сзади торчал идиотский хохолок.

Красавчик, да и только.

Дверь сзади хлопнула, и Рамос чуть не подскочил - в последнее время нервы были ни к черту.

- Ты тут живой? - спросил Модрич, подходя ближе.

Он казался совсем трезвым, будто вообще весь день пил только сок. Если, конечно, не знать его так хорошо, как Рамос - потому что Серхио тут же заметил лихорадочный блеск серых глаз и тяжелое дыхание. Только они выдавали состояние Луки, да еще неровная походка. Осторожная, будто он шел по канату, натянутому над пропастью, с закрытыми глазами, и каждую секунду боялся оступиться.

- Ага, - хрипло отозвался Серхио, - все нормально. А ты что тут… В смысле - ты окей?

- Окей, - эхом повторил Лука, - просто не понял, почему ты пропал.

“Да ну мать твою” подумал Рамос “я уже охуеть как давно пропал. А ты заметил только сейчас, придурок”.

Но Модрич говорил не об этом, конечно.

- Сейчас вернусь, - пообещал Серхио, открыл холодный кран и сунул голову прямо под воду. Затылок будто обняли ледяными пальцами, в голове болезненно закололо.

Он стоял так, не открывая глаз, и чувствовал, как холодные капли воды стекают по шее на спину, пробегают по позвоночнику, будто кто-то играет на нем, словно на фортепиано.

Потом поднял голову и чуть не заорал от неожиданности.

Лука все еще стоял рядом, серьезно и устало глядя на Рамоса из-под своей дурацкой русой челки - она накрывала его лицо тенью, словно крылом.

- Как же ты меня заебал, - серьезно сказал Модрич.

А потом сделал шаг вперед. И еще один.

Взялся за мокрую футболку Серхио своими жесткими горячими пальцами.

Притянул Рамоса ближе к себе и прижался к его губам, замерзшим и мягким.

Серхио замер на мгновение, а потом рванулся вперед, впечатываясь в Луку всем своим телом.

Поцелуй получился мокрым, горячим, жадным, немного тупым - они сталкивались носами, пару раз неловко проезжались языками по губам, боялись даже обнять друг друга и просто нелепо цеплялись за плечи.


И вот тогда

Именно тогда

Рамос был уверен, что тогда

все пошло по пизде.

@темы: другое кино, девочка-скандал, театр абсурда, реал из мадрида

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Тем временем, уже прошел мой день рождения.
Вот интересно, мысль о том, что мне теперь двадцать четыре, меня не слишком удивляет. Возраст - и возраст, не показатель. А вот тот факт, что у меня через полгода диплом, меня до сих пор поражает. Как это - диплом? Какой диплом? Какой четвертый курс, о чем вы, когда это я успела? Я не готова, я не хочу, можно я еще немного побуду маленькой глупой девочкой? Какая взрослая жизнь, вы что?

Сразу после дня рождения съездила в Москву. За прошедший год особенно полюбила туда приезжать и, кажется, начала в этот город по-настоящему влюбляться. Москва для меня все еще - лоскутное одеяло, обрывочные районы, несколько знакомых мест, множество любимых людей. Но теперь я чувствую себя в ней гораздо уютнее и спокойнее, чем раньше. Иногда думаю, что было бы круто переехать туда, найти там работу, попробовать жить в атмосфере совсем другого города... Но это - так. Это пока не всерьез.

Последние несколько дней живу в атмосфере информационного вакуума. Привыкла постоянно со всеми общаться, а тут все разъехались по отпускам, все заняты. И это круто - ощущение пустоты и тишины в голове. То, чего мне не хватало очень долго. До начала сессии еще полторы недели, а пока что я продолжаю каждый день заниматься йогой, дыхательными упражнениями и испанским, стараюсь подключать кардио-тренировки, много читаю, устраиваю разгрузочные дни (после дня рождения и шоколадок - самое оно) и играю в нарды.

На улице наконец тепло, можно снова надевать золотые кеды, кататься на роликах и ни о чем не думать.
Хочу на музыкальные концерты, в кино, танцевать и немного романтики, для разнообразия.
Отношений все еще не хочу - мне кажется, это в моей голове в ближайшие лет десять вряд ли изменится.

А как ваша весна?

@темы: девочка-скандал, театр абсурда, people are strange