На улице безумно холодно, в комнате хорошо и немного душно, я устраиваю гнездо из двух одеял и двух подушек и обнимаюсь с ноутбуком. Мне приносят кофе в постель, это невероятно охрененно, когда кто-то приносит тебе огромную кружку кофе с сиропом, его можно пить, не выбираясь из кровати, утыкаться носом в плечо, мурлыкать и сонно улыбаться.
Не пойдем сегодня никуда, будем курить траву, писать фик и обсуждать Дикий Запад.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда, people are strange

---

солнышко.

@темы: японская трава, we make storm, девочка-скандал, театр абсурда

---

Чуть-чуть тумблеро-задротства, пока мне нехрен делать.

@темы: японская трава, we make storm, девочка-скандал, более эротичный, чем обычные люди, японский Марио, театр абсурда

---

И снова про меня и Москву.

Приезжаю я 22 марта в 6:35, уезжаю 28 марта в 23:00, то есть, свой день рождения праздную не дома. Все желающие меня лично поздравить - в комментарии.

Так же в комментарии пишите все те, кто хочет меня увидеть, желательно вместе с датами и временем, когда лично вам удобно меня гулять, я буду уже подстраиваться.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

крик души

Я ХОЧУ Е-Е-Е-ЕСТЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

---

После операции только постельный режим, огромное количество таблеток и никакой горячей еды. Питаюсь йогуртами, кефиром и шоколадным мороженым. Хо-олодно, даже под одеялом очень холодно.
Хочется новых фиков и новой музыки.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

 Charlston, пора пить витамины х)

карамельки

химия
- В школе я хорошо учился, - серьезно говорит Шо, сидя на кровати и пытаясь натянуть на себя джинсы, - поэтому, уверяю тебя, английский я знаю куда лучше. Как и математику. И вообще, все.
- Вот с чего ты взял, что я учился плохо? – ворчит Масаки. Ему лень вставать – лежать на животе, обнимая руками подушку, куда удобнее. Утреннее солнце светит в окно, прямо на обнаженные плечи, согревая кожу, - Я, может, химию в школе на «пять» знал.
- Да неужели? – ехидно спрашивает Сакурай, не оборачиваясь, - И что такое химия?.. Ты не видел моей футболки?
- Химия, – качает головой Масаки и садится на кровати, - Химия – это не «что». Нет, не видел, возьми мою… Химия – это «как», - он поворачивает к себе Шо и тихо добавляет, - Это вот так.
У губ Шо все еще его вкус.

серебро
Количество серебряных украшений в коллекции Джуна начинает зашкаливать после того, как даже Айба, который обычно выпендривается с подарками на день рождения, дарит ему серебряный браслет.
- Это уже седьмой, - говорит сам себе Джун, когда Масаки, торопливо заобнимав именинника, уходит, набирая в телефоне смс для Шо.
Тома приезжает ближе к полуночи, когда заканчивается работа, он то ли устал, то ли просто не выспался, то ли все сразу, но губы все равно растягиваются в довольной улыбке, стоит ему увидеть Мацумото.
- Ты сейчас скажешь, что тоже решил подарить мне серебряные кольца? – смеется Джун, ускользая от объятий.
- Вообще-то я собирался сэкономить на подарке и подарить себя, - пожимает плечами Тома, - но окей, сойдемся на серебре.

коала
- Все, - возмущенно говорит Айба и набирает в легкие побольше воздуха, подготавливая пламенную тираду, - все нормальные люди дарят на свидании цветы. Ну, конфеты, может быть. Ну, украшения, возможно. Но коалу. Плюшевую коалу. До этого можешь додуматься только ты.
Шо стоит, так виновато опустив голову, что Масаки ничего не остается, кроме как махнуть рукой и рассмеяться. В конце концов, у этого идиота не так-то много опыта подарков на свидании.
К тому же, ни у кого больше нет другого такого Шо.

чек
- Вот откуда у тебя столько чеков? – удивленно смеется Тома, когда, пытаясь отыскать упаковку разноцветных стикеров в столе Джуна, натыкается на ворох квитанций и счетов, - Зачем ты их хранишь?
- Так спокойнее, - серьезно сообщает Джун, приподнимается на локтях, зевает сладко и по-кошачьи гнет спину, - Я привык уже выписывать чеки…
- …и платить за всех в ресторанах, - подхватывает Икута, не смея оторвать взгляда от Мацумото, - Хочешь, я выпишу тебе чек на себя?
- Иди сюда, – хохочет Джун и протягивает к нему руку, - я поставлю на тебе печать.
- На заднице?
- Обязательно.

Пустынный
Когда, собравшись вместе на пьянку у Джуна, ребята начинают играть в слова, Айба сначала говорит «пустынный», а потом думает, что дома без Шо как-то очень пусто и тоскливо, только он никогда не скажет об этом вслух.
Наверное, Шо умеет читать мысли, потому что следующим его словом становится «вместе».

коты
- Вы коты! – истерически хохочет Тома, утыкаясь лбом в скрещенные руки. – Вы просто мартовские коты, ненавижу вас!
В гримерке у Араши весело, шумно и пахнет кофе, Икута обещает себе, что никогда больше не придет к ним после концерта.
- Мяяяяяу! – патетически воет Нино сквозь смех и утыкается лбом в плечо Оно, потом поднимает голову, целует сначала в шею, потом в подбородок, потом в губы. Тома даже не смотрит.
- Пойдем отсюда, - Джун вскакивает с кресла, хватая Тому за запястье, - смотреть не могу на этот разврат, пойдем пить кофе в какое-нибудь другое место.
- Сейчас он тебе покажет, что такое настоящий март! – летит им в спины ехидный голос Шо, когда Мацумото все-таки уводит Тому из гримерки.
Впрочем, Шо быстро затыкается.
В конце концов, там рядом Масаки.

поклониться
- Что там должна сделать девушка, чтобы ты в нее влюбился? – ехидно спрашивает Айба в пятнадцатый раз после окончания интервью. – Поклониться, да? И быть вежливой? Просто с тобой поздороваться?
- Тебе смешно… – ворчит Шо, но ему самому все еще весело, - Пей свой чай уже, он сейчас остынет.
- А если я поклонюсь? – не унимается Масаки. – Ты в меня влюбишься?
Шо отрицательно качает головой, утыкается носом в пластиковый стаканчик с кофе, а потом испуганно икает, когда Айба грохается перед ним на колени, прижимаясь щекой к бедру.
- Я тебя уже люблю, - на всякий случай уточняет Сакурай, но Масаки уже воюет с пуговицей на джинсах.
- Ничего. Так надежнее.

книжная полка
Джун бьется об нее каждый раз, когда приходит, стоит только неудачно повернуться, и она тут, как тут, эта чертова полка, заполненная книжками по искусству.
- Перевесь ты ее, наконец, - морщится Мацумото, когда Тома замазывает холодной мазью пострадавший в очередной раз локоть.
- Вот еще, - фыркает Икута и, нарвавшись на обиженный взгляд, объясняет:
- Тогда у меня не будет лишнего повода к тебе прикоснуться.

вечное
В жизни Нино из вечного – только компьютерные игры, растворимый кофе на кухне и остатки невкусного клубничного ликера. Все остальное изменчиво.
- Ты в него вечно влюблен, что ли? – лукаво спрашивает Джун, когда Нино провожает взглядом тощую спину Сатоши.
- Не-а, - качает головой Нино и думает о том, что в Оно он каждый день влюбляется заново.

Рождество
- Ну сколько можно уже? – отчаянно стонет Тома, закусывая нижнюю губу и взъерошивая волосы. – Я устал, между прочим. Я не железный. А ты Терминатор, наверное.
- Тони Старк, - поправляет Джун, сосредоточенно облизывая губы и щурясь. – Ну потерпи еще немножко, я быстро, а потом угощу тебя кофе, идет?
Тома молчит, хватает Джуна за руку и покорно идет следом.
Третий круг по торговому центру, третий час выбора подарков для Араши.
В конце концов, послезавтра Рождество.

цветы
- Почему мне всегда дарят цветы? – возмущенно восклицает Джун, пытаясь уместить седьмой букет в одну вазу. – Дарили бы лучше что-нибудь полезное. Еду там. Или кофе.
- Или свободное время, - подхватывает Тома, разбирая пакет с продуктами из магазина, - или пусть цветы, но тогда в горшках.
- И я буду выращивать в горшках огурцы… - ворчит Джун, зализывая оцарапанный о шипы палец. – Всегда мечтал стать садоводом.
- Апельсины, - поправляет Икута и запускает в Мацумото оранжевым фруктом.

годовщина
Рано утром Оно будит телефонный звонок, и Сатоши, не открывая глаз, отвечает.
- Ммм? – недовольно спрашивает он у невидимого собеседника.
- Ты помнишь, какой сегодня день? – радостно спрашивает Нино, судя по звукам на заднем плане, не отрываясь от приставки.
- Конец мая. Точно не скажу, - зевает Оно и лениво открывает глаза, пытаясь проснуться окончательно.
- Поздравляю, ты балбес, - смеется Нино, - Сегодня годовщина дня, как ты стал идиотом.
- День нашего знакомства, что ли? – наобум спрашивает Сатоши и по настороженной тишине в трубке понимает, что угадал.

очки
Тома просыпается от того, что на кухне истерически матерится Джун. Вставать безумно не хочется, но беспокойство важнее.
- Ты чего? – спрашивает Икута, зевая так, что чуть не вывихивает себе челюсть, кутается в теплое одеяло.
- Ты похож на римского императора в тоге, - замечает Джун, растрепанный, злой и нахохлившийся, как воробей, - А я линзу потерял. Последнюю. И в чем мне теперь на работу идти?
- В очках, - констатирует факт Тома, скидывает одеяло, ежится от холода и идет готовить завтрак.
Когда вечером Мацумото приходит домой, Икута не может удержаться, чтобы не стянуть с него очки в тонкой оправе. Джун так трогательно щурится, что хочется то ли обнять, то ли трахнуть.
- Что?
- Ходи так всегда.

привокзальный
Нино кажется, что он практически живет на вокзалах, так часто ему приходится ездить в электричках, кофе в привокзальных кафе ужасен и отвратителен до тошноты, но это единственный способ проснуться, когда спишь по полтора часа на жестких сиденьях.
Когда Нино в очередной раз начинает засыпать в кресле, совсем забыв о необходимости наносить макияж, Сатоши задумчиво оглядывает круги под глазами, дрожащие руки и растрепанные волосы, а потом спокойно сообщает:
- Я снял студию в квартале от вокзала.
- Там же шумно… - рассеянно отвечает Казунари и зевает.
- Ничего, - отзывается Оно и берет Нино за руку, - зато теперь ты можешь спать у меня.

катастрофически
Пока Шо укладывает волосы, заливая их лаком и болезненно морщась, Айба грызет ручку, уткнувшись носом в газету.
- Происшествие, возникшее… мнэээ… в результате природной или техногенной чрезвычайной ситуации… и повлекшее за собой гибель людей или какие-либо непоправимые последствия в истории того или иного объекта, - декламирует он.
- Катастрофа, - машинально отвечает Сакурай, и Масаки довольно записывает слово в кроссворд.
- А что такое катастрофа? Не определение, а… Ну, что это? – уточняет он заинтересованно.
- Это когда тебя нет дома, а я катастрофически хочу есть, - мрачно отзывается Шо.
Не скажешь же, что катастрофа – это когда катастрофически хочется присвоить себе живого человека.

@темы: японская трава, другое кино, we make storm, девочка-скандал, более эротичный, чем обычные люди, ТоМацу - это почти как дружба, только любовь, долбоеб и трудоголик, эпатаж, любовь и музыка, японский Марио, театр абсурда

---

А у меня есть вот такое фото. Я подумал, пусть оно здесь тоже лежит.
Гений в процессе написания фика для Сеньора.
by Сеньор, понятное дело.

@темы: девочка-скандал, горят мои фотографии, театр абсурда

---

 Charlston и всем болеющим посвящается.

392 слова про болезнь и мандарины

- Вылезай, - требует Тома и для верности осторожно тыкает одеяло пальцем, - серьезно, ну сколько можно, вылезай, давай.
- Не-а, - говорит одеяло голосом Джуна и тихо сопит. Голос немного охрипший и сонный, но в целом достаточно живой, чтобы Тома не слишком беспокоился.
- Вылезай, - повторяет он, - не можешь же ты вечно там лежать.
- Могу, - невнятно бормочет Джун и, кажется, пытается еще сильнее зарыться в мятые простыни, но Тома быстрее, сильнее и вообще круче, поэтому он просто сдергивает на пол одеяло расцветки щита Капитана Америки.
Джун лежит, свернувшись, подтянув колени к подбородку, и отчаянно шмыгает носом.
- Тебе нужны таблетки, - сообщает Тома безапелляционно и тянется за телефоном, - а еще желательно врач и постельный режим.
- Мне нужно на работу! - тут же просыпается Джун, подскакивает на кровати, и Тома несколько секунд даже любуется им, растрепанным, теплым, худым, гибким, как дикий кот, и в то же время чуть-чуть нескладным. Очень хочется сейчас сесть рядом и провести пальцами по проглядывающим ребрам, коснуться губами всех родинок, которых - Тома давным-давно подсчитал - на теле Мацумото аж двадцать девять.
По числу прожитых лет, наверное.
И с чего Джун взял, что по утрам он некрасивый?
- Сидеть, - спокойно говорит Икута, и Джун послушно замирает, - я же здесь семпай, правильно? Вот и слушайся меня.
Номера телефонов забиты в записную книжку давно, еще в те далекие времена, когда Тома с Джуном только учились целоваться, экспериментируя друг с другом, алкогольными коктейлями и взрослыми развлечениями.
- Нино, ты не спишь уже?
Где-то на другом конце несуществующего телефонного провода замолкает гитара, и только шум кофеварки сопровождает голос Ниномии.
- Теперь уже нет. С каких пор ты звонишь мне в такое время? Хочешь пригласить на свидание? - ехидства в голосе ровно на один процент больше, чем кокетства, но в условиях общения с Казунари, это безумно много.
- Разве что ты приедешь к нам с апельсинами и таблетками.
- Что, он все-таки заболел? - тут же становится серьезным Нино, - пусть сидит дома, я позвоню менеджеру. Эй, Риида! - кричит он невидимому Сатоши, - это чучело все-таки простудилось. Блин, ну ты хоть одевайся, когда из ванной выходишь, твоя тощая задница меня провоцирует, и...
- Избавьте меня от подробностей... - бормочет Тома, отключаясь и поворачиваясь к Джуну, - апельсинов у нас нет. Ты мандарины будешь?
- Только если ты покрасишься в оранжевый... - почти невпопад отвечает Мацумото.

@темы: японская трава, другое кино, we make storm, девочка-скандал, более эротичный, чем обычные люди, ТоМацу - это почти как дружба, только любовь, театр абсурда

---

У меня опять утро, кофе и стандартно, привычно, перманентно открытые вкладки: вконтакте, твиттер, дневники, гугл. Даже этот пост я пишу почти на автомате, потому что все еще сплю.
Уже весна, понимание (и принимание) этого факта приходит в меня рывками, пробивается в тело, как будет пробиваться в апреле трава. Я оборачиваюсь назад и вдруг понимаю, что через две с лишним недели мне будет восемнадцать, год назад я была счастливая, рыжая и растрепанная, а сейчас у меня охренительные люди рядом, отрастающая ярко-красная шевелюра и еще штук десять новых пейрингов, по которым тянет писать. Чем дальше, тем более четко я начинаю ощущать собственное существование.
"Вообще-то, это называется взрослеть" ехидно заявляет мой внутренний Моцарт, сонно завязывая светлые волосы в короткий хвостик "но тебе это не грозит, не грузись".
Я вздыхаю и угощаю его кофе, дабы заткнулся.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

А здесь будет еще один прекрасный японский мужчина. Я почти ничего с ним не смотрела, меня пугают его глаза и его нелогичность, но он офигителен настолько, что мой внутренний эстет вопит от восторга.

@темы: японская трава, девочка-скандал, театр абсурда

---

Мне определенно не хватает места на плеере, хочу много-много гигабайт для разной и прекрасной музыки.
Кажется, скоро в плеере поселятся еще и Kanjani8, а у меня появятся еще любимые пейринги.
Ну что же, мальчики, проходите, присаживайтесь, раскуривайте траву, места на всех хватит.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

Вы считали, что я умный, взрослый и правильный?
Не считайте. Я долбоеб.
И смиритесь с этим уже, блядь!

---

В подарок лучшей на свете  Charlston.

"Два года" (сакурайба)

Количество работы зашкаливает. Двадцать четыре часа в сутки Шо проводит то в офисе, то в разъездах, делает репортажи, пишет статьи, периодически заезжает в агентство, разгребает скопившиеся дела, уезжает обратно. На все остальное времени не хватает вообще, только на редкие, раз в несколько месяцев, обеды с отцом.
Даже спит он в кресле, в своем кабинете, утром от этого жутко болит шея, но Шо, кажется, абсолютно все равно. Он заваливает себя проблемами, неотложными встречами, договорами и контрактами, лишь бы не думать, не вспоминать, не давать себе ни секунды передышки. Потому что Шо знает – стоит хоть на секунду
остановиться, как воспоминания накроют с головой. И он задохнется.

Прошло уже два года, а Шо все равно снятся кошмары.

Иногда Шо звонит Джуну, в телефоне даже стоит напоминалка, чтобы не забыть. Джун много и натянуто смеется, рассказывает, как идут дела, ни о чем не спрашивает, но чувствуется, что очень хочет спросить. А Шо очень хочется искренне ответить на этот невысказанный вопрос: «Никогда. Я не вернусь, Джун, я же сказал, что ухожу, а вы мне не поверили, сколько можно считать, что я всего лишь в неоплачиваемом отпуске, сколько можно верить, что хоть что-нибудь изменится, мы же уже не маленькие дети, мы уже взрослые».
- Да, - говорит Шо, - да, Джун, мы обязательно встретимся, буквально на следующей неделе.
Говорит, и записывает в ежедневнике еще тысячу неотложных дел на следующие семь дней.

Прошло уже два года, а Шо все так же больно и страшно.

Иногда Шо хватает в руки телефон, начинает набирать смс, а потом отшвыривает сотовый от себя, словно ядовитую змею. Чаще всего телефон разбивается, Шо меняет их каждые пару месяцев, и ни разу еще не набрал смс до конца. Ему страшно настолько, что он всерьез задумывается о возможности жениться и начинает подыскивать подходящую девушку на роль своей будущей жены. Шо твердо уверен в том, что он должен быть хорошим сыном для своего отца. В конце концов, именно для этого он когда-то отказался от всего, что у него было.
Шо не так страшно вспоминать, что он бросил ради возможности сыграть роль идеального сына известного папочки.
Куда страшнее вспоминать, кого он бросил.

Прошло уже два года, а Шо все так же хочется сорваться и приехать.

Однажды он прилетает в Токио, завершает все свои деловые встречи, поправляет воротник дорогого пальто и думает: «ну какого черта?»
Шо хочется сдохнуть. А еще хочется заорать, побиться головой о стену, набрать номер и сказать: «давай встретимся, пожалуйста, давай».
В сущности, он делает только последнее. И лишь через несколько минут понимает, что пути назад уже нет, карты сданы, человек на другом конце города ответил согласием.
Шо хочется рвануть в аэропорт, улететь, как можно дальше, и никогда больше не возвращаться. Шо хочется приехать к отцу и сказать ему: «да, да, ты был прав, это все абсолютно неважно, это не имеет никакого значения по сравнению с тем, что делаешь ты, я понял, папа, я все понял»
Но когда он поднимается на четвертый этаж старого дома и неуверенно тянется к звонку, ему кажется, что какая-то натянутая струна внутри оборвалась и больше не держит.

Прошло уже два года, как Шо сказал «нет».

Когда Шо видит Айбу, он думает – ничего не изменилось. Айба все так же смеется, предлагает выпить чаю или, может быть, чего-нибудь покрепче, отпихивает ногой кошку, снова смеется, ерошит и без того растрепанные волосы, дергает подол мятой футболки.
Потом Шо подходит ближе и видит все. Он видит мелкие морщинки у глаз, видит губы с мелкими трещинками, видит неуверенную, кривую улыбку, и самое ужасное – он видит страх в глазах Масаки.
Нет ничего хуже Масаки, который чего-то боится.
Нет ничего хуже Масаки, который боится Шо.

Прошло уже два года, как Шо уехал.

- Зачем ты вернулся? – спрашивает Айба, пока готовит чай. Шо бы и сам хотел знать. Но он не знает, поэтому просто пожимает плечами и отводит взгляд.
- Зачем? – спрашивает Айба упрямо, а потом оборачивается, перегибается через стол, смотрит прямо в глаза и спрашивает еще раз, устало и отчаянно, - ну зачем, Шо, ну какого черта?
Это очень больно, когда он так говорит. Больно настолько, что Шо не придумывает ничего лучше, кроме как потянуться вперед, прижимаясь губами к чужим губам.
Несколько секунд он абсолютно счастлив. Потом Айба отстраняется. Он молчит, готовит чай, разливает его по чашкам, а Шо не может оторвать взгляда от его длинной, гибкой спины под мешковатой футболкой.
Когда Айба ставит чашки на стол, Шо видит, какие красные и заплаканные у него глаза.

Прошло уже два года, как Шо бросил Араши.

Смотреть на это невозможно, ничего не сделать – еще хуже, и Шо просто срывается. Хватает за руки, притягивает к себе, утыкается лбом в грудь, кажется, даже плачет, обнимает, шепчет что-то неразборчивое, да и неважное, в принципе, просто в эти короткие секунды он всерьез чувствует, что вернулся домой, и где-то внутри него, где-то в раздробленной усталостью и отчаянием грудной клетке просыпается что-то настоящее, искреннее и давно забытое, что-то, от чего становится очень больно и очень хорошо.
- Масаки, - шепчет Шо, - Масаки, я вернулся. Ты слышишь? Я больше никуда не уйду.

Прошло два года с тех пор, как Шо потерял Айбу.
Прошло две секунды с тех пор, как он снова его нашел.

@темы: японская трава, другое кино, we make storm, девочка-скандал, долбоеб и трудоголик, театр абсурда

---

А вот внезапно стало интересно xDDD

Нужно продолжить фразу:
"Я читаю текст и понимаю, что его написал гений-гей., потому что..."

запись создана: 23.08.2012 в 22:22

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

На последней неделе марта я, если все сложится, буду в Москве.
В связи с чем вопрос: кто желает меня там гулять и общать?

---

Дорогие риджеманьяки, не поделитесь ли вы со мной ссылкой на скачивание mp3-версии 2010 года?
После того, как я поменял плеер, я ее так и не закинул, а поскольку у меня полетел винчестер на основном компьютере, я хоть убейте, но не помню, где ее качал. А найти не могу.

@темы: девочка-скандал, любовник королевы Маб, театр абсурда

---

а пусть здесь оно тоже висит.
писалось в тот момент, когда я чувствовал себя бездарным и нагло ныл по этому поводу. асечные зарисовки в перерывах между просмотрами фанвидео.


лёд
Лед плещется в бокале джина, стекло у бокала тоже ледяное, холодное настолько, что мерзнут пальцы, и Джун почти физически чувствует, как северный ветер лаской забирается под его ребра и сворачивается там клубком. Джуну страшно, холодно, и даже каждый последующий глоток алкоголя не согревает его и не делает счастливее.
Счастливым его делает чужой смех, короткий взгляд чужих глаз и теплое прикосновение чужих пальцев. Большего он и не требует.
Какой, к черту, алкоголь, Джун навечно опьянен голосом Томы.

галстук
Оно никогда не задумывался об официальном стиле. Его одежда – это джинсы и футболки с дурацкими надписями, Оно нравится притворяться вечным подростком, так гораздо проще. Но когда на очередное мероприятие ему приходится все-таки надеть пафосный однотонный костюм, Сатоши вдруг понимает, что никогда в жизни не завязывал галстук.
- Ты дурак, - смеется Нино, который уже собрался, прячет в карман пиджака геймбой и подходит ближе, кладет теплые ладони на плечи Оно, – давай, я помогу, - он стоит почти вплотную, Сатоши чувствует его теплое дыхание на щеке, упавшая прядь волос щекочет кожу, а легкие ловкие пальцы почти случайно касаются шеи.
Оно готов всю жизнь выглядеть чудаком и дурачком, так и не научиться носить костюмы и завязывать галстуки…
Лишь бы Нино не отходил ни на шаг.

шёпот
Айба всегда носится, всегда делает глупости, сходит с ума. Он спотыкается, падает, случайным жестом скидывает со стола чашку, смеется над собственной неуклюжестью, извиняется скороговоркой, и он настолько шумный, что у Шо даже болит голова. Шо сидит на стуле, хмурится и думает о том, какого же черта он согласился участвовать в этом балагане, который называется музыкальной группой. Мог бы отказаться.
А теперь им с этим идиотом надо ночевать в одном номере, и, кажется, Шо совсем не выспится, поскольку уложить спать Масаки невозможно в принципе.
Он накрывается одеялом с головой, закрывает глаза и собирается уже задремать, когда на его кровать садится Айба.
- Шо… – тихо говорит он, и тот вздрагивает. Для всех он Сакурай-сама, семпай, а тут… - Шо, ты сердишься? Я что-то сделал не так?
От этого шепота, от виноватого голоса, от теплой руки Масаки на плече у Шо что-то сжимается внутри, и ему хочется сказать: да, да, ты что-то сделал не так, ты родился не так, зачем ты вообще здесь, шумное чудовище.
Вместо этого он судорожно сглатывает, сгребает Масаки в охапку и притягивает к себе.
Этой ночью ему спится на удивление сладко.

кнопка
Нино не оторвать от приставки, геймбоя или телефона, он играет везде, где только можно, и где нельзя тоже играет, потому что Нино играет везде. Оно привык уже, его даже почти не раздражает стук клавиш, пронзительный писк компьютерных игр и тихое ворчание Казунари. Только обижает немного тотальное отсутствие внимания, и порой Сатоши ужасно хочется найти у Нино кнопку, которая к чертям отключит у него любовь к играм.
Однажды он так и говорит, срываясь, жестко и холодно, не оборачиваясь, уходит, еле сдержав желание хлопнуть дверью. Оно хочется бросить все, пойти напиться, найти себе хорошую девушку и счастливо жить с ней.
Он не знает, что в пустой квартире, в полной темноте Нино молча и методично разбивает о стену каждую из своих приставок, четко и размеренно бьет технику ногами, и в глазах у него ничего, кроме пустоты и усталости.
Оно не знает, что единственная кнопка для Нино – он сам.

нежность
В нет ничего нежного, или там ласкового, доброго, у него красивые руки с жесткими и уверенными пальцами, удивленные глаза невинного ребенка и тонкие мягкие губы. Он почти всегда молчит, и Нино это, в общем-то, устраивает, ему нравится говорить самому, нравится, когда его слушают, а слушать Сатоши умеет прекрасно.
На репетициях он серьезен и собран, ребята, кажется, даже побаиваются его, привычно называют «Оно-сан» и уважительно выслушивают его мнение по всем вопросам.
- О-чан, – смеется Нино, - Сатоши, иди сюда, я хотел тебе кое-что показать.
Когда Оно оборачивается, в его невинных и лукавых глазах, в его жестких пальцах, во всем нем, с ног до головы, плещется столько невысказанной и молчаливой нежности, что в ней можно захлебнуться.
Нино и захлебывается.
И, кажется, уже больше десяти лет не может выплыть.

фары
- Ты когда-нибудь научишься включать фары? Разобьемся же рано или поздно, - ворчит Джун, ерзает на переднем сиденье, хмурится. Он не привык быть пассажиром, и невозможность контролировать процесс кажется ему самым ужасным, что только могло произойти. Джуну хочется самому за руль, включить, наконец, фары, и почувствовать себя главным.
Тома ничего не говорит, Джун не видит его лица, отвернувшись к окну, но уверен, что Икута сейчас улыбается, и когда чужая ладонь накрывает его колено, Джун даже не удивлен.
Он прижимается лбом к холодному стеклу и думает о том, что в последнее время его жизнь начала напоминать эту чертову поездку с выключенными фарами, гонку по пересеченной местности, и он, пассажир, чувствует себя неловко и беспомощно, когда не в силах ничего изменить.
Но пока чужая рука лежит на его колене, он уверен в том, что все будет хорошо.
В конце концов, он же сам хотел жить долго и счастливо. И умереть в один день.

. . .
Айба работает так много, что Шо почти не видит его, даже по выходным. Айба присылает ему короткие смски со смайликами, звонит по вечерам, голос у него немного хриплый и очень жизнерадостный. «Увидимся на завтрашней репетиции, – говорит Айба и смеется: – Ты же знаешь, я так много работаю над соло, что времени совсем не хватает…».
Утром Шо приезжает в студию, но Масаки там нет. Его нет нигде, и пока Сакурай не догадывается позвонить менеджеру, он чувствует себя потерянным и испуганным.
«Идиот, идиот, идиот» – твердит он себе, пока мчится в больницу, шепчет, пока сидит на корточках у больничной койки, цепляясь пальцами в запястье Масаки и почти плача.
Он сидит у его ног неделю, как верный пес.
Потом, смеясь, Шо скажет, что за всю неделю написал ему всего одну смску.
«Зато она была со смайликами!» – напомнит он, улыбаясь, и отвернется.

@темы: японская трава, другое кино, we make storm, девочка-скандал, более эротичный, чем обычные люди, ТоМацу - это почти как дружба, только любовь, долбоеб и трудоголик, эпатаж, любовь и музыка, японский Марио, театр абсурда

---

А моим ОТП фотошоп не нужен!

@темы: японская трава, we make storm, девочка-скандал, долбоеб и трудоголик, эпатаж, любовь и музыка, японский Марио, театр абсурда

---

Злостный неписец и отсутствие вдохновения приводят меня в состояние депрессии и ненависти к самому себе.
Атмосфера, вернииись.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда