как же прекрасна радуга, но ты прекрасней её (с) Nino
зарисовка разСлуги в поместье виконта Мельбурна умеют молчать. Сколько бы ни ходило слухов про их хозяина, сколько бы ни обсуждали лакеи и гувернантки "этого странного, от которого сбежала жена", никто не знает правды.
А правда в том, что Уильям Лэм практически не выходит из своего кабинета. Он изредка спускается в гостиную, чтобы выпить там чаю, порой стоит на балконе с бокалом вина, но не заходит ни в одну из всех остальных комнат.
- Вы будете ужинать, милорд? - осторожно спрашивает дворецкий.
- Принесите в мой кабинет, - бросает через плечо Уильям, - и бутылку бренди.
Он пьет много, а спит в своем кресле, отказываясь даже заходить в спальню. Он перестал появляться в ней после того, как Каролина сбежала, и закрыл комнату на ключ после ее смерти.
Он чувствует, интуитивно знает, что стоит ему зайти в спальню, лечь на кровать, прижаться щекой к подушке, на которой она спала - и он сойдет с ума.
Каролине было семнадцать, когда они поженились. Он, взрослый уже, состоявшийся мужчина, был влюблен в нее, как мальчишка. В ее голубые глаза, в ее светлые волосы, пахнувшие цветами, которые он ей дарил, в ее смех, в ее любовь, которую она дарила ему жадно, не задумываясь.
Она была прекрасна, как ангел. И жестока, как последний из демонов.
Иногда ему кажется, что у Виктории ее глаза.
Он смотрит на неё с надеждой и обожанием. Говорит, что она даёт ему смысл жить, но в глубине души надеется, что бог простил его за грехи и даровал второй шанс. Шанс, о котором Уильям не мог и мечтать. Шанс быть ласковым и нежным с ней, шанс отдавать ей всего себя, шанс наконец-то стать любимым так, как он мечтал все эти годы, когда закрывал глаза и видел во сне лишь Каролину. Видел, как она смеется, как целует его, и ее губы слаще меда.
"Я всегда любила только тебя. Я не видела никого, кроме тебя".
После таких снов он просыпался мокрый от пота и неудовлетворенного желания.
Он вновь открывает теплицы и посылает Виктории цветы, к которым не прикасался много лет. Он надеется, что она поймет - но она не понимает.
Он хочет прийти к ней вечером, расшнуровать ее идиотский корсет и уткнуться лицом в ее нежную бархатную грудь - но она танцует с принцем Альбертом и смотрит на него сияющим взглядом.
Он хочет отдать ей все - но ей ничего не надо.
"Каролина..." думает он вечером, открывая очередную бутылку бренди "Каролина, почему я вижу тебя в каждом взгляде, каждом жесте, почему я ищу тебя в толпе, хочу взять тебя за руку, почему я нахожу тебя в этой девочке, которая заслуживает лучшей участи, которой я не достоин...
Когда ты простишь меня, Каролина?"
зарисовка дваВ Букингемском доме слишком много комнат - Виктория не может обойти все, а огромные лестницы с позолоченными перилами даже пугают ее. В этом огромном доме, которому стоило бы зваться дворцом, она чувствует себя маленькой потерявшейся девочкой.
А ведь страна - ее страна - куда больше одного Букингемского дома.
А она все еще королева.
Тяжело быть королевой в восемнадцать лет - все вокруг принимают тебя за ребенка, стремятся навязать свою точку зрения, но самое тяжелое - что в глубине души ты все равно ждешь чьего-то одобрения, чьей-то помощи, чьей-то поддержки.
Страна такая большая, и людей в ней так много, что Виктория просто не представляет, как можно с этим справляться. Как можно понимать их всех? Как можно не делать ошибок? Она уже ошибалась много - и леди Флору ей будут припоминать до конца ее дней.
Страшно представить, что это останется ее единственным наследием.
- Что, если я не справлюсь? - тихо спрашивает Виктория, но даже шепот в огромном зале становится громким, тяжелым и гулким, - что, если я не могу быть королевой?
Она бы никогда не говорила об этом с матерью, или - боже упаси! - с сэром Джоном, но, все-таки, пока есть хоть один человек, которому она может признаться в своих страхах - еще не все потеряно.
- Вы уже королева, ваше величество, - замечает лорд Мельбурн и смотрит на Викторию ласково. Ей думается "как на свою дочь", а хочется думать "как на свою женщину".
Ей хочется быть его женщиной.
Хотя королева может иметь только своих мужчин.
- Я не справляюсь. Я... господи, бедная леди Флора. Мне никогда не было так стыдно. Лорд М, я же ничего не знаю.
- Я всегда рядом с вами, ваше величество, - он кладет руку ей на плечо, и у Виктории внутри все сладко сжимается от одного прикосновения, от одного его запаха. Хочется вскочить с кресла, хочется обнять его, хочется поцеловать его - так, как пишут в глупых любовных романах, которые она таскала у матери еще в пятнадцать лет.
- Да я же даже вот... о... о беременности ничего не знаю, - она краснеет, - как я могу управлять людьми, если я не представляю себе, как они живут?
- Ну, о беременности вы еще успеете узнать. Когда вы выйдете замуж... - лорд Мельбурн не успевает закончить, потому что Виктория все-таки встает, все-таки подходит ближе, прижимается лбом к его камзолу - он такой высокий рядом с ней, она не достает ему даже до плеча.
В зале никого, кроме них - кого стесняться, кроме самой себя?
- Ваше величество, вам не стоит так себя вести. Если кто-нибудь зайдет, может возникнуть очень неприятная ситуация.
- Замолчите. Просто обнимите меня... Пожалуйста.
Виктория чувствует его теплые руки у себя на талии, и ей хочется - впервые в жизни - чтобы их не разделяла тяжелая ткань ее платья. Внизу живота все сладко ноет от предвкушения - чего? Она сама не знает, чего хочет, но даже стоять рядом с ним тяжело, потому что кружится голова и перехватывает дыхание, потому что она чувствует его теплое дыхание у своего виска, потому что ей хочется, чтобы он все сделал сам, чтобы поцеловал ее, чтобы не дал ей возможности возмущаться или быть против, чтобы он сделал ее своей женщиной, забрал себе, чтобы было спокойно и не страшно, в его объятиях, в его постели, в его жизни.
Но она, черт возьми, все еще королева.
И уже слышны шаги фрейлин, которые будут в зале через пару секунд.
А правда в том, что Уильям Лэм практически не выходит из своего кабинета. Он изредка спускается в гостиную, чтобы выпить там чаю, порой стоит на балконе с бокалом вина, но не заходит ни в одну из всех остальных комнат.
- Вы будете ужинать, милорд? - осторожно спрашивает дворецкий.
- Принесите в мой кабинет, - бросает через плечо Уильям, - и бутылку бренди.
Он пьет много, а спит в своем кресле, отказываясь даже заходить в спальню. Он перестал появляться в ней после того, как Каролина сбежала, и закрыл комнату на ключ после ее смерти.
Он чувствует, интуитивно знает, что стоит ему зайти в спальню, лечь на кровать, прижаться щекой к подушке, на которой она спала - и он сойдет с ума.
Каролине было семнадцать, когда они поженились. Он, взрослый уже, состоявшийся мужчина, был влюблен в нее, как мальчишка. В ее голубые глаза, в ее светлые волосы, пахнувшие цветами, которые он ей дарил, в ее смех, в ее любовь, которую она дарила ему жадно, не задумываясь.
Она была прекрасна, как ангел. И жестока, как последний из демонов.
Иногда ему кажется, что у Виктории ее глаза.
Он смотрит на неё с надеждой и обожанием. Говорит, что она даёт ему смысл жить, но в глубине души надеется, что бог простил его за грехи и даровал второй шанс. Шанс, о котором Уильям не мог и мечтать. Шанс быть ласковым и нежным с ней, шанс отдавать ей всего себя, шанс наконец-то стать любимым так, как он мечтал все эти годы, когда закрывал глаза и видел во сне лишь Каролину. Видел, как она смеется, как целует его, и ее губы слаще меда.
"Я всегда любила только тебя. Я не видела никого, кроме тебя".
После таких снов он просыпался мокрый от пота и неудовлетворенного желания.
Он вновь открывает теплицы и посылает Виктории цветы, к которым не прикасался много лет. Он надеется, что она поймет - но она не понимает.
Он хочет прийти к ней вечером, расшнуровать ее идиотский корсет и уткнуться лицом в ее нежную бархатную грудь - но она танцует с принцем Альбертом и смотрит на него сияющим взглядом.
Он хочет отдать ей все - но ей ничего не надо.
"Каролина..." думает он вечером, открывая очередную бутылку бренди "Каролина, почему я вижу тебя в каждом взгляде, каждом жесте, почему я ищу тебя в толпе, хочу взять тебя за руку, почему я нахожу тебя в этой девочке, которая заслуживает лучшей участи, которой я не достоин...
Когда ты простишь меня, Каролина?"
зарисовка дваВ Букингемском доме слишком много комнат - Виктория не может обойти все, а огромные лестницы с позолоченными перилами даже пугают ее. В этом огромном доме, которому стоило бы зваться дворцом, она чувствует себя маленькой потерявшейся девочкой.
А ведь страна - ее страна - куда больше одного Букингемского дома.
А она все еще королева.
Тяжело быть королевой в восемнадцать лет - все вокруг принимают тебя за ребенка, стремятся навязать свою точку зрения, но самое тяжелое - что в глубине души ты все равно ждешь чьего-то одобрения, чьей-то помощи, чьей-то поддержки.
Страна такая большая, и людей в ней так много, что Виктория просто не представляет, как можно с этим справляться. Как можно понимать их всех? Как можно не делать ошибок? Она уже ошибалась много - и леди Флору ей будут припоминать до конца ее дней.
Страшно представить, что это останется ее единственным наследием.
- Что, если я не справлюсь? - тихо спрашивает Виктория, но даже шепот в огромном зале становится громким, тяжелым и гулким, - что, если я не могу быть королевой?
Она бы никогда не говорила об этом с матерью, или - боже упаси! - с сэром Джоном, но, все-таки, пока есть хоть один человек, которому она может признаться в своих страхах - еще не все потеряно.
- Вы уже королева, ваше величество, - замечает лорд Мельбурн и смотрит на Викторию ласково. Ей думается "как на свою дочь", а хочется думать "как на свою женщину".
Ей хочется быть его женщиной.
Хотя королева может иметь только своих мужчин.
- Я не справляюсь. Я... господи, бедная леди Флора. Мне никогда не было так стыдно. Лорд М, я же ничего не знаю.
- Я всегда рядом с вами, ваше величество, - он кладет руку ей на плечо, и у Виктории внутри все сладко сжимается от одного прикосновения, от одного его запаха. Хочется вскочить с кресла, хочется обнять его, хочется поцеловать его - так, как пишут в глупых любовных романах, которые она таскала у матери еще в пятнадцать лет.
- Да я же даже вот... о... о беременности ничего не знаю, - она краснеет, - как я могу управлять людьми, если я не представляю себе, как они живут?
- Ну, о беременности вы еще успеете узнать. Когда вы выйдете замуж... - лорд Мельбурн не успевает закончить, потому что Виктория все-таки встает, все-таки подходит ближе, прижимается лбом к его камзолу - он такой высокий рядом с ней, она не достает ему даже до плеча.
В зале никого, кроме них - кого стесняться, кроме самой себя?
- Ваше величество, вам не стоит так себя вести. Если кто-нибудь зайдет, может возникнуть очень неприятная ситуация.
- Замолчите. Просто обнимите меня... Пожалуйста.
Виктория чувствует его теплые руки у себя на талии, и ей хочется - впервые в жизни - чтобы их не разделяла тяжелая ткань ее платья. Внизу живота все сладко ноет от предвкушения - чего? Она сама не знает, чего хочет, но даже стоять рядом с ним тяжело, потому что кружится голова и перехватывает дыхание, потому что она чувствует его теплое дыхание у своего виска, потому что ей хочется, чтобы он все сделал сам, чтобы поцеловал ее, чтобы не дал ей возможности возмущаться или быть против, чтобы он сделал ее своей женщиной, забрал себе, чтобы было спокойно и не страшно, в его объятиях, в его постели, в его жизни.
Но она, черт возьми, все еще королева.
И уже слышны шаги фрейлин, которые будут в зале через пару секунд.
@темы: другое кино, девочка-скандал, театр абсурда, поспорь с британской историей, не найдется ли у вас минуты поговорить о господе нашем лорде М.