[geniegay]

special for  senor.Salieri.

Когда тебе пять лет, мир кажется огромным и неизведанным. В нем хватает места для страшных тайн, добрых волшебников, фантастических существ, мягкого плюшевого кота и железной дороги, в которую можно играть вечером, когда отец приходит с работы, и в ярко освещенной гостиной становится тепло и уютно. Ты сидишь на полу, коленками на паркете, придумываешь пассажиров, которые едут в вагонах и в пол-уха прислушиваешься к разговорам родителей. Какая тебе разница, о чем они говорят? Главное, что они дома.
Когда тебе пять лет, каждый человек в твоей жизни - это маленькое чудо. Особенно тот, которого можно назвать братом. Ты ведь всегда мечтал о брате, верно?
Человек, с которым можно поделиться всеми тайнами. Рассказать о том, что под старым дубом в саду живут гномы, в пруду обитают русалки, а плюшевый кот по ночам уходит охотиться на мышей. Иначе почему по утрам он так довольно улыбается?
- Ты... ты будешь, как брат? - спрашиваешь и боишься оторвать взгляд от пола, боишься увидеть непонимание в чужих глазах...
И просто ждешь.

Когда тебе десять, у тебя вечно разбитые колени, ты знаешь каждый закоулок сада, больше не падаешь с деревьев и таскаешь с кухни печенье, если очень хочется есть. По школе ты носишься так, будто вечно куда-то опаздываешь, катаешься по перилах, веселишься и заводишь себе друзей. Это очень непривычно, когда вокруг много людей, с которыми можно играть, сначала тебе трудно привыкнуть, но потом все становится просто. Можно пускать самолетиков на уроках, рисовать разноцветных животных на полях тетрадей, и, конечно, не забывать учиться, потому что в десять тебе еще нравится учиться, и дома ты старательно делаешь все домашние задания.
Когда тебе десять, ты с гордостью рассказываешь всем, что у тебя есть старший брат. Он взрослый, умный, сильный и все-все-все умеет. И его все любят.
Когда он встречает тебя из школы, ты несешься к нему так, что рискуешь вновь упасть.
Впрочем, твоим коленям уже ничего не страшно.

Когда тебе тринадцать, ты вдруг остаешься один. Мир сужается до четырех стен твоей новой комнаты, за окном чужие деревья, чужие люди, чужой язык, на котором ты говоришь почти, как на родном, но оттого он не становится менее чужим. Ты каждую неделю пишешь домой письма, но обычно все, сказанное тобой, можно уместить в простое "у меня все хорошо".
Тебе очень трудно рассказывать о том, что с новыми одноклассниками сложно подружиться, что здесь тебе приходится быть взрослым и серьезным, что ты стараешься больше читать, все время проводишь в библиотеке, а на окружающих смотришь волком. Что ты впервые влюбился, и это очень странно, тебе ведь не полагается влюбляться в мальчиков, а тут раз - и все. Что у него, твоего единственного приятеля, смешливая улыбка, светлая челка и очень теплые пальцы. С ним весело и просто, а еще он всегда помогает, и ты стараешься, честно стараешься не замечать, что зачастую он смотрит на тебя сверху вниз.
Когда тебе тринадцать, ты засыпаешь в своей комнате, как и раньше крепко прижимая к себе плюшевого кота, который все еще пахнет домом.

Когда тебе пятнадцать, ты самому себе кажешься взрослым и умным. Чемодан безумно тяжелый, но это совсем неважно, потому что ты наконец-то дома, можно пройтись по саду, разложить вещи в своей комнате, проверить, все ли осталось так, как прежде, увидеть родителей...
И брата.
Раньше ты как-то не так сильно ощущал разницу в возрасте. А теперь брат совсем взрослый и даже немножко чужой, а еще очень красивый, и ты почти любуешься им, хотя казалось бы, столько лет вместе.
- Я скучал, - говоришь ты и натянуто улыбаешься, надеясь, что улыбка выглядит искренней.
Почему-то тебе сейчас очень страшно, и кажется, что происходит что-то безумно важное.

Когда тебе шестнадцать, ты торопливо ищешь в учебнике по психологии понятия "сублимация" и "эдипов комплекс" и думаешь, что сошел с ума.