[geniegay]

Название: Метро
Автор:  гений-гей.
Бета:  Девятый Аркан
Фандом: Mozart L'Opera Rock
Рейтинг: R (в далеком и светлом будущем)
Пейринг: Микеле/Флоран
Предупреждения: АУ, ООС
Дисклаймер: мой только текст.
Краткое описание: Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка - Париж, 2006 год.


0.1.
Вообще-то, французы редко напиваются до положения риз. Не принято как-то это в их менталитете, не заложено в генотипе многими поколениями беспробудного пьянства. И вообще не есть гуд в их стране. Разумеется, встречаются редкие индивидуумы, предпочитающие проводить время в барах, но их так мало, что можно не брать в расчет. К тому же, чаще всего, они не совсем французы, а, скажем, итальянцы, испанцы или алжирцы. Совсем другие люди.
Именно по этой причине, а вовсе не во имя какого-то надуманного повода, в пятницу вечером в баре было почти пусто. Пара случайных посетителей сидела за стойкой, потягивая вино из бокалов и невидящим взглядом рассматривая ряды бутылок за спиной у бармена, сладкая парочка влюбленных устроилась на диване, выпивая в перерывах между поцелуями... И больше, вроде бы, совсем никого.
Бармен, молодой бритый наголо парень с серьгой в ухе, поставил перед Флораном бокал виски, хмыкнул, быстрым взглядом окинув француза, и отошел. Он вообще был странный, этот Патрик, но Фло уже не первый раз посещал этот бар, а потому прекрасно знал всю его подноготную. И о том, что от Патрика ушла девушка, и о том, что он живет с больной сестрой, и о том, что помимо работы в баре учится на юридическом и мечтает в далеком будущем стать известным юристом. Увы, преподаватели не слишком его любят именно за бритую голову, серьгу, татуировки и любовь к игре на саксофоне. Но Патрик не отчаивается, и, пожалуй, это единственное, что имеет реальное значение.
Фло потянулся к стакану, залпом опрокинул в себя обжигающий напиток. Не то, чтобы он любил напиваться, просто сегодня вечером сидеть дома не хотелось, а гулять по улицам в одиночестве было совсем уж скучно. Да, конечно, лучше сидеть в баре и методично накачиваться алкоголем, чтобы потом Патрик выпихнул его на улицу и заставил пойти домой.
- Кстати, - бармен будто бы догадался, что думают сейчас именно о нем, и стремительно обернулся, кинув взгляд на Фло, - как там у тебя с музыкой? Купил себе новую гитару?
- Да, вроде, - Фло пожал плечами, - другое дело, что нахрен она мне сейчас, все равно группы нет, а выступать одному... Сам понимаешь, не получится.
- У меня тут есть один знакомый... - Патрик присел на край стойки и отобрал у Мота стакан, - все, не пей больше, тебе хватит, а то меня слушать перестанешь. Так вот, у меня есть знакомый, у него небольшой бар в районе десятого округа. Ему нужны музыканты на постоянную работу. Оплата не самая высокая, зато есть шанс примелькаться и сделать хоть какую-то карьеру. Не хочешь рискнуть? Не будешь же ты вечно работать в этой своей турфирме, так и зачахнуть можно.
- Думаешь, у меня получится? - скептически покосился на друга Флоран. Он не слишком сомневался в своих способностях, но это не значит, что все остальные будут оценивать их столь же высоко.
- Пока не попробуешь - не узнаешь, - фыркнул Патрик, - давай, решайся. Я бы сам пошел, но как я могу это все, - он обвел взглядом бар, - бросить?
- А если... - неуверенно начал Мот.
- Не если, - резко оборвал его Патрик, - все, не выбешивай меня. Сейчас запишу тебе адрес и сходишь. Я позвоню, предупрежу, тебя прослушают без очереди. Не считай, что по блату, Антуан берет только тех, кто ему действительно подходит, а вкус у него отменный.
Фло вздохнул, но спорить не стал, ожидая, пока бармен сбегает за ручкой и бумагой. Он привык уже к тому, что его, совсем уже взрослого (двадцать шесть исполнилось несколько месяцев назад!) все равно воспринимают, как ребенка, опекают и пытаются помочь. Впрочем, Патрику было можно. Несмотря на то, что он был младше Фло на пару лет, Мот все равно почти физически ощущал, что тот гораздо опытнее и взрослее него, по крайней мере в бытовых вопросах. У него, Флорана, никогда не было такой острой необходимости выживать. Любящие родственники, хороший университет, законченный с красным дипломом, не слишком любимая, но высокооплачиваемая работа, где Фло очень ценили, хоть он сам не слишком понимал, за что. Квартира в хорошем районе, купленная родителями... И больше ничего.
В детстве, первый раз взяв в руки гитару, Фло мечтал о карьере профессионального музыканта, мечтал о том, что, когда вырастет, будет выступать в больших городах, ездить по всему миру с гастролями, раздавать автографы, фотографироваться с фанатами. И писать, писать музыку, делать то, что нравилось ему больше всего на свете, и делать это хорошо. И это было счастье, те почти наспех сколоченные подростковые рок-группы, когда ни он сам, ни его друзья не знали, что ожидает их в будущем и чем закончится эта авантюра, но ни очень-то и задумывались о последствиях, предпочитая жить сегодняшним днем и наслаждаться этой жизнью, хохотать от переизбытка чувств за кулисами перед выступлением в очередном клубе...
А потом все распалось. И был университет. И серьезный разговор с отцом о том, что музыка, конечно, дело хорошее и правильное, но сначала лучше бы получить образование, чтобы было куда отступать в случае неудачи. Потому что мало ли что. Всегда нужно обеспечить себе надежный тыл и только после этого бросаться в полную неизвестность. И никогда не терять головы.
Фло слушал, слушал все то, что ему говорили, смотрел на отца, на его его жилистые руки с огрубевшими, привыкшими к гитарным струнам пальцами, и не понимал, как этот человек, искренне восхищавшийся музыкой, может говорить такие страшные вещи.
Но в университет все-таки пошел. Чтобы не огорчать родителей, да и потому, что, в сущности, признавал правоту отца, пусть и в юношеском своем максимализме пытался упрямиться. И закончил ведь, все эти пять лет старательно зубрил и учил, чтобы потом устроиться на работу в Париже и окончательно похерить свою мечту о светлом будущем. Только гитара и осталась. Редкие написанные песни, да разговоры с Патриком.
Кстати, о Патрике. Фло так погрузился в свои мысли, что пропустил, что ему говорили.
- … тебе не кажется? - услышал он обрывок фразы и поднял вопросительный взгляд на друга. Тот, поняв, что его незадачливый приятель в очередной раз ушел в себя, лишь вздохнул.
- Что, прости?
- Я о том, что пить тебе хватит. Вали домой уже, поздно на улице, и дождь. А завтра, чтобы сходил непременно, все равно у тебя выходной. Хватит издеваться над своей жизнью.
- Ладно, - Фло спрыгнул с барного стула, - все, давай тогда. До завтра?
- Снова сюда придешь? - Патрик укоризненно покачал головой, - ладно, хоть расскажешь, как сходил.
Фло махнул на прощание рукой и вышел в темную сентябрьскую ночь, в которой моросил дождь, редкие машины неслись по пустынной улице, и фонари практически не горели. Поправив воротник куртки, надев капюшон и засунув руки в карманы, Мот быстро направился к дому, мечтая о теплой постели и последней ночной сигарете.

0.2.
Утро, по мнению Фло, наступило преступно рано. Он бы с удовольствием поспал еще пару-тройку часов, обнимая столь возлюбленную им подушку и кутаясь в одеяло, но солнце и птицы были неумолимы, работая получше всякого будильника, потому что если технические предметы Мот давно научился обуздывать прицельным метанием близлежащего предмета (чаще всего — книги, читая которую он засыпал), то с птицами и солнцем такой номер не пройдет. Даже сквозь закрытое окно слышался разноголосый щебет, и этот невинный, в общем-то, звук выводил из себя настолько, что проснувшийся в семь утра Фло был готов кого-нибудь убить. Если бы кто-то, конечно, оказался в этот момент под рукой.
Холодный душ избавил его от остатков сна, а чашка горячего кофе практически примирила с жизнью. А уж когда, устроившись поудобнее на априори неудобном кухонном табурете, Фло закурил первую за утро сигарету, жизнь стала и вовсе прекрасной, похожей чуть ли не на сказку. А Фло соответственно - на сказочного принца.
Вот только сказочные принцы довольно редко работают в турфирмах, радуются долгожданным выходным, играют на гитарах и напиваются до такого похмелья, что на утро голову просто хочется перемотать скотчем, чтобы она не раскалывалась.
К слову, о гитаре и всем с ней связанным. Бумажка с адресом, криво начертанным рукой Патрика, лежала на столе возле пустой чашки из-под кофе. Флоран разглядывал листок бумаги так, будто тот был его кровным врагом. Честно говоря, француз дико боялся туда идти. Конечно, очень просто оценивать свои музыкальные способности, когда давно уже поешь только для друзей и знакомых. А играть для неизвестного человека, хорошо разбирающегося в музыке... Что может быть страшнее? Фло боялся разочароваться в самом себе, разрушить надежды о собственной уникальности - последний оплот здравого смысла любого человека.
Но это ведь действительно был шанс.
Честно говоря, никто из их прежней группы так и не стал профессиональным музыкантом. Ну, почти никто. Все разъехались по Франции, поступая в разнообразные университеты, желая если не высшего образования, то хотя бы спокойствия своих родителей. И только Джефри, рыжий смешной шотландец, живший во Франции вместе с родителями, уехал на историческую родину, и, ходили слухи, очень неплохо зарабатывал там музыкой. Ну, так то Джефри, он всегда был самым упорным из их компании, всегда верил в возможность стать известным музыкантом.
И был, пожалуй, прав. Если поставил себе цель, так иди к ней до самого конца, пока не добьешься. А уходить на полпути могут лишь слабаки. Фло же слабаком не был... Он просто боялся. Боялся провалиться. Боялся разочарования Патрика, так уверенного в его, Флорана, способностях. Боялся презрительных взглядов других, более удачливых кандидатов...
И именно поэтому Мот спрыгнул с табурета и отправился одеваться. Чем быстрее он приедет и пройдет кастинг, тем будет лучше. По крайней мере, не придется маяться ожиданием.
В метро он спал, прислонившись спиной к стене и мерно покачиваясь вместе с вагоном. Взгляды случайных попутчиков равнодушно скользили по нему. Честно говоря, Флоран вовсе не отличался какой-то особенно заметной внешностью, хотя, в общем-то, был довольно красив. Когда-то стриженные практически «под ноль», темные волосы успели уже отрасти, неровная челка падала на лоб. В свои двадцать шесть Фло выглядел хорошо, если на двадцать, и напоминал скорее совсем еще юного студента, чем сотрудника известной фирмы. В джинсовой куртке, с гитарой на плече, задумчивый, чем-то озабоченный, он был практически незаметен для большинства парижских прохожих. Лишь изредка девушки провожали его заинтересованным взглядом, но тут же отворачивались, не встречая ответного интереса в глазах Флорана. Откуда им было знать, что в эти моменты он думал только о том, какую песню будет играть, о чем будет говорить, и чем будет мотивировать свое желание играть именно для этого клуба.
К слову, о клубе. Фло как раз подошел к нему и остановился перед входом, задумчиво разглядывая вывеску. Место казалось вполне приличным, но черт знает, что ждет его внутри. Поколебавшись пару секунд, Флоран несмело открыл входную дверь — колокольчик над ней тихо звякнул — и оказался в большом, пока еще полупустом помещении, где у стен стояли ряды стульев, а в левой части возвышалась небольшая сцена. На которой, видимо, кому-то и придется играть.
- Вы насчет кастинга, молодой человек? - голос за спиной Мота заставил его мгновенно обернуться и скользнуть взглядом по своему обладателю, невысокому человеку с очень темными, внимательными глазами, одетому в официальный темно-серый костюм.
- Да... - Фло кивнул, - мое имя Флоран Мот...
- Ааа, вы тот самый друг Патрика, - мужчина мгновенно заулыбался, - мое имя Антуан Гофф. Как Экзюпери, только Гофф и без Лиса. Вы любите Экзюпери?
- Я его читал, - осторожно ответил Флоран, ненавязчиво разглядывая своего возможного работодателя. Антуан был одним из тех маленьких, но чрезвычайно деятельных и активных людей, которые в любом обществе умудрялись стать душой компании, заражая всех своим неуемным оптимизмом и энтузиазмом. Совсем небольшого роста, кудрявый и темноглазый, он видимо, был наполовину испанцем.
- Это радует. Давайте, я прослушаю вас без очереди, Патрик очень лестно о вас отзывался и весьма меня заинтересовал, - Антуан кивнул в сторону сцены, - прошу вас.
Фло было хотел смутиться и сказать что-нибудь о пристрастности оценки Патрика, но не успел он и рта открыть, как с одного из стульев, что стояли у стены, вскочил человек.
- Эй, подождите! Я здесь уже почти час жду, а вы все время заняты. А теперь приходит этот мальчишка, и вы готовы прослушать его в любой момент? Так нечестно.
Человек подошел поближе, и Фло сумел лучше его разглядеть. Чуть ниже самого Флорана, этот парень был худощавым, но при этом, видимо, очень гибким, обладал темными, чуть вьющимися волосами, а по чертам лица было сразу понятно, что он итальянец. Закатанные рукава белой рубашки являли миру невозможное какое-то количество фенечек на запястьях, а на шее висели деревянные бусы. Рваные джинсы, потрепанные кеды — вот и весь образ возмутившегося неизвестного.
- Я пришел раньше, почему вы не могли прослушать меня раньше? - возмущался тем временем парень, бурно жестикулируя. Как Фло не пытался, он все никак не мог понять, сколько же ему лет. Знаете, есть такой тип людей, возраст которых вечно колеблется в районе двадцати пяти — тридцати, даже если на самом деле им за сорок.
- Да, действительно, прошу прощения, - Антуан немного смутился, - Флоран, вы подождете немного? Я думаю, это не займет много времени. Посидите пока, - и он рассеянно кивнул на стулья.
Фло даже не стал отвечать, послушно отошел к стене и принялся наблюдать за человеком. Тот, тем временем, лучезарно улыбнулся, достал гитару из чехла и чуть ли не взлетел на сцену. Поправил микрофон, тронул струны и...
Дальше Фло показалось, что он умер. Не то, чтобы голос незнакомца был особенно сильным, не то, чтобы текст песни был каким-то особенно оригинальным, просто все вместе — и перебор струн, и звук голоса, и текст — создавали вместе такую невозможную музыку, что Фло хотелось одновременно и плакать и смеяться.
Видимо, Антуан чувствовал то же самое, поскольку, когда последние аккорды затихли под потолком, он зааплодировал, довольный донельзя.
- Беру! Сразу говорю — беру вас! Это прекрасно? Как ваше имя?
- Локонте. Микеланджело Локонте, - парень спрыгнул со сцены и, довольно улыбаясь, поклонился.
- Как Джеймс Бонд? - усмехнулся со своего места Фло.
- Разумеется, - Микеланджело перевел на него взгляд, и улыбка мгновенно стала ехидной, - я вообще агент 007. Что, по мне незаметно? Это я маскируюсь хорошо.

0.3.
Осень наступила так внезапно, что Фло не успел почувствовать этот переход от более-менее теплых дней с редкими дождями к постоянной сырости, лужам и мокрым разноцветным листьям, которые прилипают к подошвам ботинок. Он все так же ежедневно вскакивал по будильнику, варил себе кофе, опаздывал на работу, порой забывал дома зонтик, и потом, уже сидя в кресле перед компьютером, пытался полотенцем высушить мокрые волосы, а отдельные капли, пахнущие дождем и осенью, скатывались на шею, заставляя ежиться от мгновенного холода.
Фло не слишком любил свою работу, это было фактом. Впрочем, и ненавидеть ее, в сущности, было не за что, поэтому он равнодушно появлялся там пять дней в неделю и работал, как проклятый, чтобы на выходные можно было смотаться в клуб и вновь вскакивать на сцену, пробегать пальцами по струнам гитары и чувствовать, как замирает сердце при виде людей, так внимательно смотрящих на очередного исполнителя.
Его музыка нравилась, это Фло знал точно. Но теперь, получив свою постоянную аудиторию, он вдруг обнаружил, что все равно продолжает писать в первую очередь для себя, а возможность представить готовые произведения публике является не более, чем приятным дополнением к основному кайфу, кайфу от того, что у тебя получается писать музыку, что у тебя получается писать песни, что строчки и мелодии сами рождаются в голове, сводят с ума, и порой вскакиваешь в три часа ночи, чтобы записать вдруг всплывшую в голове идеальную рифму.
С Микеле Фло почти не пересекался, поскольку итальянец работал как сумасшедший семь дней в неделю и, если верить Антуану, не только в этом клубе. Гофф порой сердился, что Локонте совсем себя загоняет, посадит себе голос и вся его карьера пойдет насмарку, но тот только устало улыбался в ответ и продолжал работать. Бармены, которые видели его чаще всех остальных, поговаривали, что у него какие-то сложности с квартирой и почти нет денег, поэтому и приходится столько работать, ибо зарплата у музыканта не настолько большая, чтобы позволить себе жить припеваючи. И вообще, неизвестно, когда тебе заплатят, а когда вышвырнут на улицу, как бродячего котенка. Надо отдать Антуану должное, он всегда платил Фло и, видимо, Микеле, вовремя, порой увеличивая первоначальную сумму, руководствуясь не столько количеством отработанных часов, сколько качеством исполняемой музыки. Если верить рассказам Патрика, Антуан был типичным ребенком богатых родителей: получил прекрасное образование и умудрился сделать карьеру, но так и остался помешанным на музыке, а потому бросил практически все свои дела и бизнес, полностью занявшись любимым увлечением. Что же, возможно, так оно и правильнее. Заниматься любимым делом, не беспокоясь о хлебе насущном — это мало кому удается, а раз так, то надо порадоваться за тех, кто все-таки умудрился сделать себя счастливым.
Но, так или иначе, про Микеле Фло действительно ничего не знал, да и не интересовался толком, озабоченный своими личными проблемами и делами. Что ему было до случайного знакомого, пусть он и восхищался его музыкой? Как раз в эти дни от Флорана ушла любимая девушка, не выдержав постоянной занятости своего бойфренда и его маниакального увлечения музыкой. Сказала, что раз так, то пусть он спит с гитарой и будет счастлив. Фло не стал ее останавливать, интуитивно догадываясь, что усталость была лишь поводом.
Именно по причине временного отсутствия желания что-либо делать и перманентной, теперь уже, депрессии, Фло девяносто процентов своего свободного времени проводил по барам и клубам. Пространство, от пола до потолка заполненное грохочущей музыкой, смехом и дымом от сигарет, априори не могло навевать тоски и хоть ненадолго, но возвращало любовь к жизни, окрашивая мир в разноцветные краски и наполняя его хоть каким-то минимальным смыслом.
Каждый раз, выбирая новый бар или клуб, Фло невероятно редко встречал там знакомых, догадываясь, что стоит встретить кого-то хоть немного близкого, вроде Патрика, как этот самый близкий знакомый мгновенно возьмет его за шкирку и потащит домой, не особо интересуясь мнением Мота. И потому, заметив однажды в углу очередного бара знакомую растрепанную шевелюру, Флоран удивленно приподнял брови и вопросительно покосился на бармена, кивнул в сторону сгорбившегося над стойкой человека.
- Давно здесь сидит?
- Пару часов так точно, - бармен пожал плечами, - ваш знакомый? Может, уведете его? Кажется, ему уже хватит...
- Знакомый, да... - пробормотал еле слышно Фло, - не более чем знакомый.
Он попытался уверить в этом и себя, уверить в том, что это совсем не его дело, и не ему беспокоиться о человеке, которого он и видит-то несколько раз в месяц, ничего о нем не знает, и... Но совесть привычно проснулась, и пришлось-таки вставать, брать бокал с недопитым вином и пересаживаться поближе.
- Проблемы? - невинно поинтересовался Флоран, пригубив вино и покосившись на итальянца. Тот поднял голову, посмотрел на Фло задумчивым взглядом и, помедлив немного, кивнул.
- Есть немного. Что ты здесь делаешь?
- Сижу, - честно ответил Фло, - что за проблемы?
- Неважно... - Микеланджело поморщился и жестом подозвал бармена, заказав себе еще джина. Флоран обеспокоенно взглянул на него — судя по виду Локонте, алкоголь он заказывал далеко не в первый раз. Хорошо, если в десятый.
- Ладно, как скажешь, - он пожал плечами, залпом допивая вино, - пойти погулять не хочешь? Не надоело здесь сидеть?
- На улице холодно... - задумчиво протянул Микеле.
- А дома?
- А домой я не хочу. Что я там забыл? - неожиданно зло отозвался итальянец, отпивая еще глоток из высокого стакана.
- Да что у тебя случилось-то? - снова не выдержал Фло. Теперь это было уже банальное любопытство, - что произошло?
- Ничего особенного, - Локонте передернул плечами, выбивая, выплевывая из себя слова, - просто я не хочу больше заниматься музыкой. Никогда. Ни за что.
- У тебя же получается, - спокойно заметил Фло.
- Если бы у меня получалось, они не отказывали бы мне раз за разом! - почти сорвался Микеланджело. Было видно, что тема эта для него больная, не впервые появившаяся, но вечно актуальная, - «все очень хорошо, но вы нам не подходите» - передразнил он, - «у вас недостаточно уровня». Какого, бля, уровня? Что их не устраивает? Что?! Я... работаю... ежедневно... Вкалываю, как черт... Для меня музыка — это жизнь, а они берут каких-то мальчишек, которые занимаются этим ради денег! К черту это все. К черту, - он положил голову на руки, шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы и вновь потянулся за стаканом. Фло еле успел убрать недопитый алкоголь куда подальше и, поднявшись со стула, вздохнул.
Он прекрасно понимал, что может вообще ничего не делать. Что это никаким местом его не касается, что это проблемы Микеле, а не его собственные, но ему почему-то казалось, что если в подобной ситуации оказался бы он сам, Локонте обязательно придумал бы что-нибудь, помог бы... А значит просто уходить нельзя. Надо что-нибудь делать.
Фло и сделал. Достав из кармана бумажник, он кинул на стойку несколько купюр, заплатив и за себя, и за итальянца, а после за руку сдернул итальянца со стула.
- Не хочешь домой — не пойдешь домой, - послушно сказал он, вытаскивая Локонте из бара. Тот, впрочем, особенно и не сопротивлялся, потихоньку достигая того состояния, когда хочется упасть на ближайшую горизонтальную поверхность и уснуть. Видимо, он совсем не умел пить... Либо слишком много выпил.
Фло вздохнул. Тащить этого идиота к себе домой — слишком опрометчиво...
Но другого выхода, похоже, нет.

0.4.
Он проснулся утром и сразу понял, что на работу безбожно опоздал. Тяжелые старинные часы, висевшие на стене, показывали уже половину десятого, жестокий таймер на мобильном телефоне подтверждал эту страшную истину - а значит до начала рабочего дня оставалось всего полчаса.
Вздохнув, Фло сел на диване и быстрым движением взъерошил волосы. Спать не хотелось, похмелья не чувствовалось (да и какое там похмелье, он выпить-то толком не успел!), но память, коварно хихикая, напоминала, что не все так радужно в Датском королевстве, как хотелось бы. Хотя бы потому, что в эту самую секунду на его кровати, в его комнате спит чертов итальянец, у которого - без сомнения - похмелье будет. И что с ним делать сегодня утром - не очень-то понятно.
Упав обратно на подушки, Флоран прикрыл глаза, старательно вспоминая все события прошедшей ночи.
Микеле вел себя спокойно, послушно сел в такси, которое Фло вызвал, прислонился к плечу Мота и практически вырубился, убаюканный мерным покачиванием машины. От него пахло алкоголем и усталостью (Фло не знал, как запахи могут обозначать какие-либо чувства, но ощущал это так же четко, как и еле заметный запах ментоловых леденцов в салоне автомобиля). На мгновение французу показалось, что то, что он сейчас делает - это самое правильное, что только можно сделать в подобной ситуации. Мысль о том, какого черта он вообще тащит случайного знакомого к себе домой, испарилась, стоило Микеле что-то сонно пробормотать в полудреме и качнуть головой - темные волосы скользнули по кожаной куртке.
За такси пришлось платить самому, таксист - добрая душа - помог дотащить "непутевого приятеля" до квартиры, усмехнулся и ушел, оставив Фло наедине с сомнениями и только что проснувшимся Локонте. Последний, надо отдать ему должное, вел себя довольно вменяемо для своего состояния, покорно дал себя раздеть (Фло, чертыхаясь и недовольно фыркая, стянул с него толстовку) и послушно ушел в спальню, когда Флоран кивнул на дверь. Когда через полчаса умывшийся и переодевшийся Мот заглянул в комнату, итальянец уже мирно дрых, обнимая во сне подушку и чему-то задумчиво улыбаясь. Джинсы он так и не снял, одеяло перекрутилось и практически сползло на пол. Флоран хотел было его поправить, но вовремя вспомнил, что Микеле ему вообще-то не девушка, и вообще никто, а потому только вздохнул и выключил свет, осторожно прикрыв за собой дверь, чтобы скрип петель не разбудил гостя.
- Прекрасно... - пробормотал Фло, сползая с дивана на пол и утягивая за собой плед. Потертый паркет был холодным, плед, наоборот, теплым, но их симбиоз не очень-то радовал Флорана. Хотелось чего-то более осмысленного, а для этого стоило хотя бы подняться с пола и принять душ.
Сколько Фло себя помнил, у него редко кто-нибудь ночевал. Ну, не считая девушки, конечно. Но ее присутствие по утрам отмечалось приятно - запахом волос и духов на подушке, забытой в ванной расческой, сваренным кофе и случайными поцелуями, когда они сталкивались в коридоре или у зеркала. Это было нормально, понятно и даже как-то успокаивало, привнося гармонию и толику разнообразия в довольно скучную жизнь Флорана.
Но вот друзья у Фло не ночевали. Он у них - да, бывало пару раз, но чтобы у него... Тем более случайные знакомые. Тем более пьяные в драбадан случайные знакомые. Тем более пьяные в драбадан случайные знакомые, которым он зачем-то уступил свою кровать, а сам всю ночь дрых на неудобном и жестком диване. Где логика?
Логика не находилась и упорно пряталась где-то в недрах сознания. Махнув рукой на ее поиски, как на неблагодарное и бесполезное занятие, Фло поплелся в душ. Как бы там ни было, кто бы ни спал в этот момент на кровати Мота, жизнь, тем не менее, продолжалась, и утро диктовало свои законы и привычки, которым стоило следовать.
Микеле проснулся тогда, когда Фло успел даже сварить себе кофе, отпить первый, самый сладкий глоток и решить, что утро вполне удалось. Видимо, тут какому-то высшему божеству пришло в голову доказать, что все не так хорошо, как могло бы быть, а потому сонный, растрепанный и непонимающе хлопающий глазами итальянец вышел из комнаты, зевая и оглядываясь.
- Доброе утро, - вздохнул Фло, - ванная там, - он кивнул на дверь.
Микеле ошарашенно кивнул и скрылся в указанном направлении, давая Флорану возможность в относительном спокойствии допить кофе и задуматься, что дальше делать.
Первым делом стоило позвонить кому-нибудь из девочек с работы, сказать, что он сегодня не придет. Еще в первые дни, когда он только появился в турфирме, девочки старательно забросали его номерами своих телефонов, в надежде, что он однажды позвонит, чтобы пригласить на свидание. Ни в кого из них Фло так и не влюбился, но все номера специально забил в записную книжку, на случай именно таких ситуаций, когда надо было предупреждать о своем отсутствии. И сейчас это нужно было сделать обязательно, учитывая, что на работу он уже опоздал, и вряд ли - страдальческий взгляд в сторону ванной - сегодня там появится.
Пока Фло разбирался со звонками, допивал кофе и думал о смысле жизни, Локонте успел появиться на кухне, закутанный в полотенце, мокрый, замерзший, но наконец проснувшийся и даже адекватный.
- Спасибо... - выдохнул он, падая на ближайший табурет, - слушай, извини, я вчера, наверное, вел себя, как последняя скотина... - тут Микеле виновато улыбнулся и до Флорана внезапно дошло, что когда эта обаятельная скотина улыбается, злиться на него становится совершенно невозможно. Он только вздохнул - в который уже раз за сегодняшнее утро? - и пожал плечами.
- Не волнуйся, все было вполне нормально. Только не пей больше в таких количествах, когда никого нет рядом. Я не джинн, чтобы появляться из ближайшей алкогольной бутылки и тащить тебя до дома каждый раз, когда тебе срочно потребуется выпить.
- Ага, - Микеле невинно покивал, и Фло поднялся, чтобы налить гостю чая.
- Ты есть хочешь?
- А ты можешь меня накормить?
- Если тебя устроят тосты с джемом и чай, - Мот насмешливо хмыкнул. Он успел уже провести ревизию в холодильнике и обнаружил, что практически ничего, призванного поддерживать жизнедеятельность, у него не осталось. Только хлеб. И джем, да. Банку апельсинового джема купила еще девушка, когда они вдвоем шатались по магазинам, смеясь и скидывая в корзину для покупок все, что понравится, начиная от конфет и заканчивая презервативами.
- Сойдет, - Локонте еще раз кивнул и поморщился, прижимая ладонь ко лбу, - голова раскалывается... Никогда в жизни больше не буду пить.
- Все так говорят, - Флоран усмехнулся и поставил на стол тарелку с тостами и банку с джемом, которую итальянец тут же придвинул поближе к себе, похоже собираясь лакомиться сладким прямо так, не размениваясь на мелочи вроде хлеба, - а потом снова напиваются.
- У тебя большой опыт?
- Достаточный, чтобы судить. Может все-таки расскажешь о причинах поподробнее? Вчера ты толком ничего не объяснил, а на работу я сегодня уже опоздал, могу позволить себе никуда не торопиться.
- Так ты из-за меня?.. - Микеле виновато уткнулся носом в джем, - прости...
- Ничего, все нормально. Давно искал повод, чтобы хоть раз туда не пойти, а тут такая возможность. Спасибо тебе должен сказать. Так что давай, рассказывай.
- Да рассказывать-то толком нечего, - Локонте пожал плечами, - То, что я вчера, наверное, тебе нес - просто концентрат моих личных проблем, усугубленный количеством выпитого. Не твои проблемы, поверь. А я справлюсь.
- Угу, справишься, взрослый уже, - Фло покивал, ощущая себя чуть ли не родителем непутевого ребенка, за которым надо следить, - сколько тебе лет?
- Много, - Микеле заулыбался, - очень-очень много.
- Больше сотни? - насмешливо осведомился Мот.
- Чуть-чуть меньше. Тридцать четыре.
- О, да, разница вообще не чувствуется. Тебе не кажется, что в тридцать четыре года пора бы уже вести себя более... рационально?
- Только не говори мне о рациональности, - Микеле поморщился, отправляя в рот очередную ложку джема, - слышать о ней больше не могу.
Фло прислонился затылком к стене и еще раз взглянул на своего - теперь уже, наверное - приятеля. Он знал о нем не так уж много, но достаточно, чтобы оценить - его знакомый и коллега был вполне взрослым человеком... Который по какой-то причине абсолютно не желал таковым казаться. Впрочем, у каждого свои тараканы в голове, а потому злиться на кого-то за то, что он живет не так, как тебе хотелось бы - пустая трата времени. Тем более что Фло скорее нравился и тот образ жизни, который вел Микеле, и то, как он просто вел себя по жизни. Честно говоря, еще с далекой и бурной юности Флоран мечтал быть именно таким - беспечным музыкантом, гениальным, но абсолютным ребенком в бытовом плане, чьи проблемы завершаются с написанием очередной удачной песни. Другое дело, что, судя по Локонте, его проблемы были не в том, что ноты не хотели вставать в нужном порядке и разбегались в разные стороны.
Пока Мот раздумывал таким образом и допивал свой остывший уже, но все равно вкусный кофе, в комнате заиграла мелодия мобильного телефона. Микеле насторожился, чуть напрягся, прислушался и убежал за трубкой, чтобы вернуться секунд через двадцать - их как раз хватило на то, чтобы залпом допить кофе и цапнуть с тарелки последний тост.
- Да, солнышко... Да, да... Что? Но я вообще-то сегодня... Нет, нет, все в порядке, я тебя встречу. Да точно все в порядке! Нет, солнышко, у меня ничего не запланировано. Нет, я абсолютно свободен. Окей, тогда до вечера. Целую, - он нажал на кнопку и виновато взглянул на Фло.
- Все нормально?
- Да, но... Слушай, ты не против, если я прямо сейчас уже свалю?
- Да мне все равно, в общем-то... А что случилось?
- Девушка позвонила, - Микеле пожал плечами, - она приезжает сегодня из Брюсселя, а если я ее не встречу, такой скандал будет... Надо отменить пару выступлений, чтобы вечер был свободный, а это лучше делать сейчас, а не за пять минут до начала, чтобы ребята могли найти кого-то на замену. Кстати, не хочешь выступить? Я точно по ушам не получу, если приведу им исполнителя.
- Нет, прости, - Фло покачал головой, - у меня уже были планы на сегодняшний вечер.
- Не извиняйся, все в порядке, - Микеле тряхнул головой и, видимо только сейчас проснувшись окончательно, унесся в комнату одеваться. Флоран флегматично отметил, что сегодня в его доме обитает небольшой ураган, впору приписывать итальянца к стихийным бедствиям и вносить в книгу рекордов Гиннеса, как первого человека-катастрофу.
- Тогда увидимся в следующий раз, да? - Локонте скользнул рукой по волосам, будто пытаясь их причесать и пригладить одновременно, - спасибо за джем. И за то, что притащил меня тоже спасибо, постараюсь больше этого не повторять, конечно.
- Удачи, - Фло кивнул и, закрывая, в конце концов, дверь за гостем, внезапно почувствовал, что был бы совсем не против, если бы тот остался еще ненадолго.
Хотя бы потому, что на самом-то деле никаких планов на вечер у него не было.
Только гитара.

0.5. (Арканчег, любовь моя, я не отправлял на отбетить, ибо торопился выложить, прости)
люди, простите, на нормальную главу меня сейчас не хватило, считайте это такой наметкой к продолжающемуся и меняющемуся действию)
Дни бежали так быстро и останавливались хоть ненадолго так редко, что сливались в один непрекращающийся день, напоминающий монолог душевнобольного: "нуешенемногозакончиэтототчетзавтраксеминеопаздывайвотвашкофепойдемгулятьнавыходныхосторожнодверизакрываютсясыграйчто-нибудьещеприветкакделаяинезналчтотыработаешьздесьфлокупимороженого..."
Стоп. Отмотка назад.
- Привет. Как дела? Я и не знал, что ты работаешь здесь... - Микеле улыбался так беспечно и с таким наивным интересом разглядывал офис, что можно было подумать, будто он ежедневно шатается по подобным местам, и вот, не ожидал тут увидеть Фло, хотя они расстались буквально вчера...
Но не вчера же. С момента их последней встречи прошел почти месяц. Вытаскивать сумасшедшего итальянца из баров больше не приходилось, а в клубе он и вовсе не появлялся - как объяснил Антуан, сослался на неотложные проблемы и попросил разорвать контракт, дескать, у него совсем нет возможности, просит прощения и все в таком роде. Фло, помнится, тогда очень удивился, работать в клубе Микеланджело явно нравилось, так просто люди не уходят, но... Проблемы - значит проблемы. Не его дело. Пожал плечами и вовсе забыл, тем более, что на основной работе хватало своих заморочек, времени не было абсолютно, особенно на мысли о каких-то странных музыкантах, имеющих привычку напиваться в барах, а на утро в скоростном темпе сваливать куда подальше.
- Ну, работаю, как видишь, - кивнул Флоран, возвращаясь к незаконченному отчету, - ты здесь какими судьбами? - спросил он больше из вежливости, чем из реального любопытства.
- Тут работает друг моего отца, просил кое-что ему передать, вот, пришлось забежать.
- Ты возвращаешься в Италию?
- Не знаю еще. Но... Знаешь, наверное, да. Тут мне ловить нечего, видимо.
На этих словах Фло все же оторвался от клавиатуры, откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, проницательно взглянул на Локонте.
- Сдался, да? Плюнул на все и решил сдаться?
- Не твое дело, - Микеле передернул плечами, - может я просто по семье соскучился?
- Месяц назад ты по ней не скучал. Почему из клуба ушел?
- Времени не было.
- Чем был занят?
- Это допрос? Я имею право на адвоката?
- Ты имеешь право отвечать на мои вопросы честно и... эээ... невозмутимо.
- Спасибо хоть на этом, - Микеланджело насмешливо фыркнул, и Флоран с каким-то непонятным облегчением почувствовал, что напряжение между ними почти пропало.
- Так все же, чем занят был?
- Ну... В Бельгию ездил, - нехотя признался Локонте.
- Какого черта ты там забыл? - Фло приподнял брови.
- Не черта, а свою девушку.
- Ту самую, которая?...
- Да-да, ту. Она потребовала, чтобы я находился рядом... В общем-то, она, наверное, права, - Микеле вздохнул, - когда люди встречаются, они должны находится рядом друг с другом, это совершенно логично, но...
- Но?
- Но там совсем не найти работу.
- Дай догадаюсь... Вечное "ты ничего не делаешь, ты бесполезен, одна я зарабатываю деньги"?
- Откуда ты знаешь?
- Считай, что просто догадался... - Фло хмыкнул, - и из-за этого ты решил сбежать домой, под крылышко к любимым родителям?
- Нет. Из-за этого я с ней расстался. - Микеле нахмурился, глядя куда-то в сторону, и было очевидно, что эта тема не доставляет ему особого удовольствия.
- Почему-то я и не сомневался. Но из Парижа-то зачем бежать? Или здесь тоже работу не найти? Так сходи к Антуану, он...
- Он на меня, кажется, вовсе обиделся, - перебил Флорана Мике, - так что с музыкой, видимо, придется завязать. Сейчас я больше рисую, но ты сам понимаешь, это не может продолжаться вечно. Дома у меня больше шансов.
- Знаешь что, - Фло задумчиво прикусил нижнюю губу, - сейчас уже конец дня. Подожди полчаса, и я готов напоить тебя кофе в качестве коменсации на моральный ущерб в виде допроса. А там все обсудим.
- Это приглашение на свидание? - брови Локонте взлетели вверх.
- И не надейся. Тощие небритые итальянцы совсем не в моем вкусе.

Буквально через сорок минут они уже сидели в ближайшем небольшом кафе, Флоран задумчиво размешивал сахар в чашке с кофе, а Микеле говорил, говорил... Видимо, ему в последнее время совсем не с кем было поговорить.
Он говорил о Бельгии, о шансах, о работе, о жизни, о любви, о том, что родители, наверное, правы, и деньги значат гораздо больше, чем мечта, которой, возможно, никогда не удастся добиться, и что, конечно, слова о "никогда не сдаваться" очень красивые, но иногда приходится чем-то жертвовать, если не хочешь сдохнуть в ближайшей канаве, вот только никто не обещает, что жертва эта не будет напрасной, что ты получишь взамен что-то, кроме тех самых денег, без которых не выжить, а он, Микеле, так не может, только никто этого почему-то не понимает, правильно, да, нужно себя сломать, потому что...
Фло ничего не говорил, не поправлял и не спорил. Он просто слушал, внимательно смотрел на Локонте, заказывал еще кофе, порой косился на сумерки за окном, медленно переходящие в ночь, и продолжал слушать.
Из закрывающегося кафе они переместились в квартиру Флорана, где итальянцу была торжественно вручена кружка с горячим грогом, и монолог продолжился. Микеланджело захлебывался словами, путался, размахивал руками, выбивал, выливал из себя мысли, которые ранее старательно прятал в глубине сознания.
Плотину прорвало.

0.6. ( глава, в которой нет ни одного диалога, зато очень много пьяной шизы автора)
Наверное, это было не слишком умно с его стороны: напиваться в компании малознакомого итальянца, склонного жаловаться на жизнь и допивающегося до положения риз, когда видишь зеленых чертиков и прочую странную муть из предрассветных снов. Предрассветные сны - они чем-то похожи на состояние алкогольного опьянения, по крайней мере количеством псевдофилософских размышлений и чудовищноматериальных галлюцинаций, порой порывающихся с вами заговорить.
К чести Флорана, он выпил не так много, чтобы глюки пришли по его душу, еще и у Микеланджело забрал бутылку виски с вяло плещущимся на дне напитком в тот самый последний момент, после которого идут пространные разговоры о смысле бытия и диа (моно?) логи с несуществующими собеседниками. Не то чтобы Мот был против подобного развлечения, но вряд ли Микеле может выдать что-нибудь особенно умное в таком состоянии, он и в трезвом-то виде не блещет разумностью сознания. Впрочем, возможно, это Фло просто так не везло и (об этом француз уже начал смутно догадываться) его использовали исключительно, как жилетку для возможности порыдать. Красивую такую, клетчатую жилетку с латунными пуговицами, не иначе. И, несмотря на всю кажущуюся красоту этого предмета гардероба, Флорану не слишком хотелось им являться. Хотя бы по той простой причине, что ненужные предметы гардероба имеют мучительную склонность висеть в самом дальнем углу запыленного шкафа и любоваться на проплывающую мимо их сознания такую далекую Нарнию. А это не входило в ближайшие планы начинающего музыканта.
В его ближайшие планы входила сложная задача, требующая продуманного и логичного решения, а именно: необходимость отбуксировать пьяного итальянца куда-нибудь в район дивана, оставить там и проследить, чтобы случайный, но уже ставший назойливым гость не сошел с ума, не выпрыгнул из окна или не совершил еще какой-нибудь беспросветной глупости, на какую его может толкнуть безумный бес алкогольного опьянения, который имеет вредную привычку оставаться с человеком до самого утра, нашептывая ему разного рода не совместимые с жизненными условиями идеи. Обычно он уходит с рассветом, оставляя после себя невыносимую головную боль и тягчайшее похмелье, но в любом случае, это - лучше, чем очнуться в психбольнице или в просто больнице.
Или в кровати непонятно с кем, судорожно пытаясь припомнить события прошедшей ночи.
Последняя мысль появилась в голове Флорана весьма внезапно, огляделась, удовлетворенно хмыкнула и заняла положенное ей место, равное примерно двум с половиной четвертям всего размера мозга француза. Ее столь неожиданное появление было обусловлено одним вполне реальным событием.
Микеле, которого Фло старательно, будто за это ему платили большие деньги, пытался поднять со стула, обнял его, уткнувшись носом куда-то в живот и что-то задумчиво пробормотал. Возможно, он наконец-то сказал что-то на редкость умное, но, к великому сожалению Мота, это что-то умное оказалось настолько неразборчивым, что осталось навечно погребено под пластом пьяного бреда.
Но дело было вовсе даже не в этом. Дело было в том, что нелогичные действия чертова итальянца вызвали в Флоране вполне логичную физико-химическую реакцию, созданную на основе начального алкогольного опьянения и прекрасно выражающуюся в двух словах любого человеческого языка.
Хотелось трахаться.
И основная, пугающая, шокирующая до глубины души проблема состояла даже не в том, что абстрактно хотелось завалить какое-то человеческое живое существо на ближайшую горизонтальную поверхность, выполнить свой биологический долг и с чистой совестью пойти спать.
Нет, все было горазо сложнее. Проблема прямо-таки вопила о себе, заявляла нагло, гордо и довольно.
Хотелось вот этого конкретного, пьяного и живого итальянца в количестве одна штука, пол мужской. Вот этого растрепанного идиота с горячими и сухими ладонями, невероятно красными припухшими губами и потекшей косметикой.
И в этот момент, в два часа ночи, на прокуренной кухне маленькой парижской квартирки, становилось вдруг страшно от четкого и ясного понимания одной незыблемой истины, которую человечество почему-то предпочитает прятать в глубинах своего сознания.
Хочешь не мальчика-девочку-красивого-некрасивую-накрашенную-некрашенного-смешного-грустную. Все равно какую.
Хочешь вот это конкретное человеческое существо. Неважно, какого оно пола, сколько ему лет, как оно выглядит и какого рода разумные мысли таятся в его голове.
Важно лишь то, что в эту секунду - здесь и сейчас - ты хочешь именно его, и ничего с этим желанием поделать не можешь.
И никто не даст тебе гарантии, что в следующий раз ты захочешь человеческое существо той же половой принадлежности, возраста, внешности и осмысления жизни.
Скорее даже наоборот, потому что одни и те же параметры в разных людях сочетаются ой, как редко.
Все эти мысли пронеслись в голове Флорана так быстро, что не оставили после себя никакого следа, кроме смутного, туманного осознания смысла бытия. Возможно, будь у француза чуть больше свободного времени, он бы с удовольствием раскрыл эту тему и написал на нее пару-тройку книг, которые вышли бы широчайшим тиражом и открыли бы Моту дорогу в Большую Литературу. Но произошло еще одно событие, которое не позволило Фло стать великим писателем, и это в очередной раз доказывает, что жизнь наша, по большей части, состоит из случайностей.
Чертов Локонте все же оторвался от объятий со столь прекрасным животом Флорана, взглянул вверх, и где-то в глубине его усталых, пьяных глаз Мот умудрился разглядеть нечто, условно напоминающее легкое изумление, а больше он ничего разглядеть и не успел, потому Микеле встал, вцепившись мертвой хваткой в плечи Фло, и…
Губы у него оказались с привкусом хорошего виски, и уже целуясь, Мот успел отметить, как пошло и банально звучит это сравнение.

0.7.
Ему еще никогда не приходилось целоваться с мужчинами. В жизни, конечно, случается всякое, и надо быть готовым к любой неожиданности, которая перевернет верх дном весь твой привычный уклад жизни, и порой такие неожиданности действительно случались с Флораном, но – нет, поцелуев с мужчинами в этом списке не было и, как хотелось до сего дня надеяться Фло, не предвидится.
Тем не менее, жизнь в очередной раз умудрилась доказать ему, что надежда – глупейшее из всех доступных человеку чувств, а потому на нее не стоит полагаться. В этот превосходный вечер, омраченный лишь количеством выпитого алкоголя, поцелуи с мужчинами (уточним: с весьма пьяными мужчинами) вошли в список неожиданностей Флорана Мота, чтобы больше из него не исчезать. И нельзя сказать, чтобы эта неожиданность оказалась такой уж неприятной, какой всегда ее представлял француз.
Сказать, что Микеле целовался хорошо, было бы слишком просто, ибо слово «хорошо» совершенно не отражает никаких особенностей данного действия, как не отражает никаких особых признаков слово «красивый», примененное по отношению к какому угодно предмету. Поэтому стоит видоизменить эту формулировку и сказать, что Микеле целовался не столько хорошо, сколько весьма умело и – это слово здесь, пожалуй, будет даже уместно – сладко. Причем сладость эта была сродни не приторной сладости ваших любимых конфет, но сродни сладости, например, хорошо заваренного фруктового чая, когда после первого же глотка на вашем языке остается легкое послевкусие, столь же приятное, сколь и освежающее.
К сожалению, все эти отдельные моменты поцелуя Флоран смог осмыслить много позже, а в ту минуту он не мог думать ни о чем другом, кроме, собственно, самого поцелуя. Все остальные мысли буквально вышибло из его головы иллюзорной взрывной волной, оставляя лишь одно единственное слово, бьющееся о стенки черепной коробки: «невозможно, невозможно, невозможно, невозможно…»
Возможно. Когда Микеланджело обнял его за талию, Фло на мгновение почувствовал себя непривычно беззащитным, это новое для француза ощущение практически отрезвило его, но не заставило остановиться, потому что останавливаться сейчас было действием настолько безрассудным и невыполнимым, что, даже не произнося его вслух, лишь обдумывая в голове, можно было понять, насколько оно абсурдно.
Это было, как выпрыгивать на ходу из машины, которая несется со скоростью двести километров в час.
Не лучше ли остаться в салоне и от всей души насладиться гонкой?
Поцелуи следовали один за других, поцелуи взахлеб, почти неумелые, как в чертовой юности, когда прижимаясь лопатками к холодной кирпичной стене собственного дома пытаешься непривычными действиями передать всю гамму собственных эмоций, одновременно заботишься о том, чтобы все выглядело, как в кино, а как в кино не получается, потому что… Потому. Что. И это, в сущности, не имеет никакого значения, потому что в какой-то момент тебя захватывает сам поцелуй, и реальность внезапно сужается до крохотного клочка асфальта, на котором вы стоите.
Так и сейчас, незначительное расстояние в пару квадратных метров стало вдруг единственным, что действительно имело значение, а весь остальной мир стал на какое-то время не более, чем абсурдом, погруженным в легкую дымку словосочетания «абсолютно неважно».
Горячие прикосновения чужих рук, собственное пьяное возбуждение, быстрые, но настойчивые поцелуи, безумный, какой-то почти больной взгляд карих глаз, потекшая подводка, хаотичные и нелепые попытки срывающимися пальцами расстегнуть пуговицы на чужой рубашке. Все мешалось в одно, доводило до бешенства, теплые пальцы на животе, ногти чуть царапают кожу, и даже от столь легкого, почти невинного прикосновения встают дыбом волосы на загривке.
Фло на мгновение даже показалось, что это не более, чем сон, какой-то похмельный бред, надо было просто меньше пить и все пришло бы в норму, но голова слишком сильно кружилась, а возбуждение было почти болезненным, и необходимо было признать, что для очередного посталкогольного кошмара события слишком наполнены ощущениями, а значит, это все же чертова реальность, никуда от нее не убежишь, можно просто покориться, позволить желанию захлестнуть себя (это действительно больше похоже на стихию, которой вы не управляете, чем на осознанный поступок, это волна, которая накрывает вас с головой, чтобы вы захлебнулись в соленой воде собственных ощущений и ушли на дно).
Фло все же оторвался ненадолго от поцелуев, дотянулся до бутылки, которая все еще стояла на столе, чтобы залпом допить остатки виски, обжегшие гортань и горло. По скромному мнению француза количество выпитого алкоголя было прямо пропорционально собственной расслабленности и обратно пропорционально количеству воспоминаний на следующее утро, а значит, могло считать идеальным лекарством при случае внезапного секса с малознакомым приятелем.
Все, что было дальше, Флоран помнил весьма относительными деталями, случайными обрывками, и восстановить полную картину по столь незначительным клочкам воспоминаний, было, конечно, невозможно, но он, в общем-то, и не стремился этого делать.
Все те же поцелуи, неуклюжие попытки раздеться и добраться до дивана, не размыкая объятий (как ни странно, увенчались успехом, но позже, чем хотелось бы), тихие стоны, губы уже начинают болеть, горячее дыхание на коже, неразборчивый шепот, сначала весьма осторожные, потом все более наглые и чувственные прикосновения, от некоторых действий бросает в сладкую дрожь.
Непривычные ощущения, непривычная боль, смешанная с наслаждением, тяжесть чужого тела, невесомый, абсурдно ласковый поцелуй в плечо.
И перехватывает дыхание от чужих поцелуев, когда в темноте под закрытыми веками пытаешься не сойти с ума от накрывающего с головой наслаждения.

0.8
Ночной город за пыльным стеклом городского автобуса казался нарисованным, как из книжек с детскими сказками, где все такое ненастоящее, и, тем не менее, страшно хочется попасть в этот придуманный мир приключений, всегда заканчивающихся хорошо. В такие минуты, прислонившись щекой к холодному автобусному окну, за которым заявляла о своих правах октябрьская ночь, Флоран на какое-то краткое мгновение понимал, что находят в этом шумном, пыльном и душном городе туристы, которые толпами приезжают во Францию в любое время года. Иногда они раздражают, иногда умиляют, но чаще всего ты их просто не замечаешь, как не замечаешь толпу вокруг, занятый только своими собственными мыслями, закрытый от всего мира наушниками карманного плеера, в которых играет Coldplay. Фло не раз ловил себя на мысли о том, что он ничем не отличается от большинства жителей этого города, которые ежедневно встают, идут на работу, занимаются делом, в котором не видят смысла, а потом возвращаются в свои уютные, или не очень, квартиры, выпивают привычную бутылку пива и ложатся спать. Ничего нового. Ничего не меняется. Замкнутый цикл.
И, пожалуй, только сейчас, когда понимание, что он ничем не отличается от всех остальных, практически достигло апогея, Фло повезло. Нет, ему серьезно повезло, как в лотерее, или казино, случайно сорванный счастливый билет.
Микеле.

Это было, как сумасшествие. Безумие в чистом его проявлении, ураган, цунами, стихийное бедствие, то самое, про которое в словаре написано «природное явление, носящее чрезвычайный характер» (Фло специально отыскал старую книгу на одной из книжных полок, чтобы проверить). Наверное, именно так и сходят с ума, позволив чему-то новому не просто ворваться в твою жизнь, но занять всю твою голову, все твои мысли, все эмоции. И каждое действие отныне и во веки веков будет направлено только на это самое новое. Аминь.
ICQ на работе. Короткие и быстрые сообщения, не содержащие абсолютно никакого сакрального смысла, но помогающие дожить до перерыва, а потом и до окончания рабочего дня. SMS по дороге домой, на телефоне давно уже безлимит, иначе пришлось бы тратить какие-то невозможные суммы на оплату счетов. «Ты скоро приедешь?», «Как там твое настроение?», «Я купил целый пакет мандаринов, мандарины – это вкусно, да? Правда, я не купил всего остального, но это неважно», «Я сегодня задержусь, до черта дел, ужинай без меня, не скучай».
Порой, когда приходилось проводить слишком много времени на работе, у Флорана появлялось ощущение, будто он долго-долго плыл под водой и вот только сейчас вынырнул на поверхность. Непривычно сладкий воздух, кружится голова и такое чувство, что за эти мгновения, которые он пробыл в подводном царстве, мир незаметно, но явственно изменился.
Что изменил в нем этот чертов итальянец с замашками то доброй мамочки, то страстного любовника, то близкого друга? Какую струну задел на его внутренней гитаре, и что надо сыграть, чтобы вернуть все обратно?
И хочется ли возвращать?

Прошло, наверное, чуть больше месяца с того дня, как Фло умудрился оказаться в одной постели с Микеле. Неделю после он старался не вспоминать – это было страшное время отвращения к самому себе и к своим действиям. Это было страшное время непонимания, что делать дальше. «Я переспал с мужчиной» думал Фло «я переспал с мужчиной, и мне это понравилось. Значит ли это, что я гей? Или я просто псих?»
А потом все стало так, как сейчас. Стоило только Микеле позвонить в дверь квартиры и кивнуть на спортивную сумку у своих ног, как все пришло в норму. «Я не буду говорить, что собираюсь на тебе жениться, но раз все так сложилось, то я должен хотя бы позаботиться о тебе. Как говорится, мы в ответе за тех, кого трахнули по пьяному делу. Ты же согласен со мной?» произнес тогда этот лохматый идиот, широко улыбнулся и, не обращая более внимания на непосредственного хозяина квартиры, отправился на кухню. И это было правильно.
И с того момента мир перевернулся с ног на голову, и оказалось, что это - единственно верное положение вселенной. Что больше не нужно ничего выдумывать, не нужно быть таким, как все, и приходить домой, чтобы выпить бутылку пива и завалиться спать, тоже уже не нужно. Вообще ничего не нужно. Зато многое можно.
Можно, например, писать короткие sms-ки в течение дня, звонить в обеденном перерыве лишь для того, чтобы поговорить три минуты о всяких пустяках, а потом улыбаться еще несколько часов до окончания работы. Можно забегать по дороге в ближайший магазин и покупать там замороженную пиццу («о, боже, Фло, что ты опять купил, ты же прекрасно знаешь, какая это гадость!»). Можно… Много чего можно.

Ночной город не перестал казаться нарисованным даже тогда, когда Флоран выпрыгнул из автобуса на остановке, прямо в глубокую лужу. В это время суток и в этом районе было так тихо, что тихий шорох от соприкосновения обуви с темным асфальтом казался практически громом небесным, и, делая каждый последующий шаг, Фло ожидал чуть ли не божественного откровения.
Три песни в плеере до нужного подъезда. Еще одна – чтобы подняться по лестнице на последний этаж. Достать плеер из кармана, выключить, убрать, достать ключи, два раза повернуть направо в замке.
- Привет, что-то ты сегодня поздно. В аптеке продавались презервативы со вкусом клубники, и знал бы ты, как покосилась на меня девушка на кассе, когда я попросил три пачки.

Раз уж город сегодня нарисованный, то он, Фло, несомненно, прекрасный принц, вернувшийся в свой родовой замок.
Вот только прекрасному принцу еще неизвестно, что злой дядя Сказочник придумал ему немало приключений на пути к слову the end на последней странице книги.