знаете, меня сегодня очень обидели, я переживала весь день...
а потом было вот это.
и неважно, что есть, наверное, ошибки в фактах, или еще что-то - все это фигня. это не о том.
это о том, что значит "быть Араши".

23.04.2014 в 23:43

Пишет  Charlston:

1
Драббл
Сакурай Шо и все-все-все. И при этом ни одного пейринга
Быть айдолом

Сегодня днем в концерте, который Араши давали уже после того, как Айбе сделали операцию и удалили легкое, я услышала две песни. Соло Шо Unti-Unti поразило меня до глубины души. Собственно, эта песня и сподвигла написать этот драббл. Драббл с кучей фактологических ошибок. Драббл о том, что Араши делают уже почти 15 лет. И о том, что им это стоило.

Конец 2003 года - начало 2004 года.

Шо бунтует. И это звучит намного смешнее, чем есть на самом деле. Он ругается с отцом, даже хлопает дверью в свою комнату. Он прокалывает ухо назло матери, которая не понимает: зачем портить тело? Прокол ужасно болит, кровит и гноится, но эта зудящая боль позволяет ему чувствовать себя живым.
Чем хуже, тем лучше. Ему нужно чувствовать себя хуже, чем Айба. Так кажется, что он забирает часть боли, которую Вселенная почему-то хочет отдать его единственному другу. Они не говорят об этом, но Масаки – единственный друг Шо. И Шо крутит целыми днями запись передачи, где Айба говорит о том, что вместе с легким потерял свою надежду на счастливое будущее, свою главную мечту. Шо впервые в жизни напивается в одиночку, а потом набирает Айбе СМС посреди ночи: «Держись там». И ставит много смайликов. Это единственное, что он может сейчас.
Когда Айба заканчивает реабилитацию, лучше не становится. Казалось бы, что счастливый и как-то даже посвежевший Айба (без гримасы боли) должен принести свет в мир Шо. Но приносит только тьму и постоянный страх. На каждой репетиции Шо смотрит очень внимательно за тем, как работает Масаки, который часто останавливается, извиняется и жадно пьет воду. Но самое страшное не в этом, самое страшное в том, что Масаки отмахивается от Шо. Даже нервно кричит: отстань от меня, наседка, я сам могу разобраться. Остается только поджимать губы и наблюдать издалека…
Фанаты всё видят. Они видят, что группа постепенно снижает темп. Но делает это она не просто так – они все защищают Айбу, который может не успеть. Оставлять его они не собираются. Шо узнает об анти-фанатах, которые их ненавидят. Которые пишут гадости. Которые смеют обвинять их в том, что они делают недостаточно.
Наверно, недостаточно делает Айба, который от злости и боли бодает дверь туалета, куда уходит после очередной неудачной репетиции, чтобы потом снова и снова учить сложные танцевальные элементы. Айба до одури боится, что не сможет угнаться за ребятами, что ему не дадут стать айдолом. И этот страх заставляет его работать еще больше.
Или недостаточно делает Джун, который согласился на совершенно жуткую шлифовку лица, а она не помогла. И теперь Джун ест только какие-то дурацкие салаты, каши и вареную рыбу, потому что все остальное ему нельзя. Дело даже не в том, что он ненавидит свое отражение в зеркале, а в том, что его фанатам будет намного приятнее смотреть на красивого айдола. Джун очень хочет, чтобы на него смотрели и восхищались.
Еще недостаточно делает Оно, который иногда буквально пинками выгоняет себя на сцену. Он боится ошибиться и от этого никогда не улыбается на концертах. Оно так сильно хочет стать настоящим айдолом, что соглашается на третий бутай, урезая себе сон до четырех часов, которые иногда проводит в гримерке или прямо в зрительном зале. Поэтому-то Сатоши и выглядит таким сонным.
И, конечно же, недостаточно делает Нино, который, вместо того, чтобы наконец-то разобраться в отношениях в семье, работает, как проклятый, снимаясь в нескольких дорамах.
- Может, возьмешь отпуск хоть на день? Поговори с отцом?
- А может, ты не будешь лезть не в свое дело? У меня полно работы.
А может быть, недостаточно делает он сам, Шо, который только окончил университет и получил учёную степень в экономике. И теперь непонятно, зачем ему надо быть каким-то там айдолом, когда все двери бизнеса перед ним открыты? Поигрались, и хватит. Что значит: «Быть айдолом»? Шо, зачем ты маешься ерундой? Шо привычно кивает, а потом идет записывать идеи для будущего сольного концерта, который у него обязательно будет. А после идей – танцкласс, где нужно работать до срыва связок. Дома тоже спокойствия не будет, разбросанные по всей комнате книги напоминают о том, что экономист должен всегда учиться. Воевать на два фронта – слишком.
Если этого всего недостаточно, то что же такое: быть айдолом? Если постоянное преодоление боли, обиды, семейных проблем, вечных ограничений и выход за рамки человеческих способностей не является признаком настоящего айдола?
Шо рычит от злости, когда читает очередную грязную статью об Оно или натыкается в интернете на рассуждение тупых прыщавых девочек о том, что Араши уже не те. Он злится и наконец-то берет любимый блокнот, в котором пишет песни. В блокноте еще совсем мало текстов, но этот точно будет одним из лучших.
Он нервно царапает почему-то плохо пишущей ручкой: また階段登る鳥が羽ばたくように. Да, определенно. Вверх по лестнице. И, как птица, в небеса.
Никак иначе.
Просто потому, что он обязан всем показать, ЧТО значит быть айдолом.

@темы: японская трава, другое кино, we make storm, девочка-скандал, более эротичный, чем обычные люди, долбоеб и трудоголик, эпатаж, любовь и музыка, японский Марио, театр абсурда, people are strange

---

о последнем времени и страхах

В последнее время мне бывает невероятно сложно справляться с тем, что происходит вокруг меня. Появляется ощущение, что раньше, когда я была младше, мне было проще делать из себя сильную и великодушную, потому что никто не ждал этого от тринадцатилетнего подростка. Теперь сложнее, потому что быть сильной - это моя прямая обязанность, и иногда я просто теряюсь, не знаю, что делать, и как себя вести, чтобы упорядочить хаос вокруг. Я не могу больше разложить проблемы в своей голове по полочкам и решать их по одной. Хотя стоило бы.
Наверное, главная моя проблема - это подготовка к экзаменам. Я безумно нервничаю, боюсь, что у меня ничего не выйдет, а последнюю неделю еще и не занимаюсь практически, из-за того, что мама в больнице. Я нервничаю и не могу сосредоточиться на чем-то одном. Кажется, я окончательно выбрала университет (я очень хочу именно в КиТ), полюбила английский язык (и это уж точно не связано со сдачей ЕГЭ), заинтересовалась обществознанием и историей больше, чем когда-либо... Но я ужасно боюсь не успеть, боюсь не справиться, оказаться хуже, чем я есть, где-нибудь налажать и в итоге ничего не сделать. Мой умный внутренний голос напоминает: Катя, это не страшно. Катя, ты умная, даже если ты вдруг не поступишь в этом году - а ты поступишь! - это не сделает тебя глупее, а просто станет стимулом работать над собой больше.
Но я очень боюсь не справиться. Так же, как я боюсь не справиться с другими своими ролями: ролью сестры, дочери, подруги, любимой девушки. Я все делаю не так, неправильно, везде умудряюсь что-то перепутать, как будто обилие нерешенных задач влияет на мою внимательность, я теряю концентрацию, становлюсь рассеянной и истеричной.
Мне действительно страшно.
В последнее время я читаю все больше интервью с Arashi и еще больше восхищаюсь тем, какие они талантливые, и как много они работают. То, что они делают, тоже мотивирует меня двигаться вперед, но внутри меня постоянно есть напоминание: я делаю недостаточно. Я должна делать больше, выкладываться больше, стараться больше, иначе я сама себя не смогу уважать. И одновременно я ужасно боюсь - опять боюсь! - что моя концентрация на чем-то одном заставит меня хуже справляться со всеми остальными ролями.
Я дурочка, да?

@темы: девочка-скандал, помнишь, как мы проводили холодные зимы?, театр абсурда, people are strange

---

@темы: девочка-скандал, это не любовь, ты ведь ночью не Святую Деву звал, театр абсурда

---

День любви к себасиэлю.

@темы: девочка-скандал, это не любовь, ты ведь ночью не Святую Деву звал, театр абсурда

---

И вот знаете, здесь этого не должно было быть, но оно будет, потому что СКОЛЬКО ЖЕ Я МОГУ СТРАДАТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ.

пост любви... ну, вы поняли, да?

@темы: девочка-скандал, помнишь, как мы проводили холодные зимы?, семь жизней до весны, чтобы было сладко, чтобы было больно, чтобы каяться потом, театр абсурда, people are strange

---

YSL

Я удивлена тем, что этому фильму поставили ограничение 16+. Если бы выбирать пришлось мне, там стояло бы 21+. А еще лучше – вовсе не показывать этот фильм широкой публике, оставив его для тех, кто сам соберется посмотреть и будет нести ответственность за то, что увидит.
И дело вовсе не в количестве обнаженных сцен или чего-то подобного, этого как раз практически нет. Но сам по себе фильм, вся его суть – это такое безумное психологическое порно, которое выворачивает зрителя наизнанку, выскребает все эмоции до самого дна, до физической боли, а потом оставляет опустошенным.
Я много плакала, пока смотрела. От начала и до конца, весь фильм заставляет меня плакать, кусать губы и чуть ли не орать от абсолютно мистического страха перед восхищением, переходящим в отвращение.
Вся жизнь Сен-Лорана вызывает восхищение, граничащее с отвращением. Знаете, я думала, мне будет хоть немного жаль его – мне не было его жаль.
Наверное, стоило бы жалеть Пьера Берже, но его мне тоже жаль не было. Пьер выбрал для себя ту судьбу, которую хотел – всегда быть при гении, быть не музой, но основой для возможности творить.
Любил ли его Ив? Мне кажется, сначала – да, любви там хватало. Пока Ив был мальчишкой, искал себя, искал свои пути выражения, свою моду. Потом любви не было. Он назвал Пьера «человеком всей его жизни» - это было правдой, но любил…
Любил Ив тех, кто приносил ему вдохновение. Мужчин, наркотики, картины – все, что могло принести ему необходимые эмоции, дать толчок к созданию новой коллекции. Пьер вдохновения не приносил. Пьер просто был рядом. Пока был Пьер, Ив мог позволить себе оставаться слабым.
Был ли он слабым по натуре? Был ли это гений, помешенный в тело безумца, или именно гениальность, как язва, растравляла его изнутри все эти годы, доводила до сумасшествия, до постоянного поиска нового удовольствия, новых идей?
Наверное, самый страшный момент фильма – это уже конец, когда после показа новой коллекции Ив сам выходит на подиум, к зрителям. И сразу видна разница, сразу заметно, каким жалким выглядит он сам, после всего великолепия его идей, его творчества. Жалким и больным человеком. Но, несомненно, гением своего дела.

@темы: девочка-скандал, семь жизней до весны, чтобы было сладко, чтобы было больно, чтобы каяться потом, театр абсурда

---

Безумно хочу сходить на этот фильм.

и на этот

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

Большое спасибо моему солнышку за красивое.

@темы: девочка-скандал, чтобы было сладко, чтобы было больно, чтобы каяться потом, горят мои фотографии, воспитанница Смольного института, people are strange

---

Я не очень уверена в этом тексте, серьезно. Он написан буквально на коленке за два дня, планируется еще одна глава, и все это почти ориджинал...
В общем, не знаю. Он странный. И мне очень интересно ваше мнение, потому что я не знаю, нравится ли он мне самой.

Что: Когда нас двое.
Кто: гений-гей.
О ком: Сакурай Шо/Айба Масаки
О чем: АУ, практически ориджинал, психические заболевания, много размышлений, мало действия.
Рейтинг: PG-13

Ты - гений, я тоже гений.
И если ты ищешь - значит, нас двое.

0.1

К двадцати четырем годам как-то привыкаешь к тому, что вас теперь двое. Даже кофе по утрам завариваешь по френч-прессе на две чашки, хотя прекрасно знаешь, что это не нужно. Просто привычка. Все нужно делить на двоих – еду, кофе, мороженое по воскресеньям, любимые книги, нелюбимые фильмы, людей, дружбу, любовь. Все теперь осторожно делится надвое. Иначе не выходит.
- Ты меня бесишь иногда, - серьезно говорит Макото. Он сидит на стуле, поджав под себя одну ногу, и с легкой брезгливостью рассматривает чашку с черным кофе, - за столько лет мог бы и привыкнуть, что я не люблю кофе. Сделай мне зеленого чая.
- Обойдешься, - отрезает Масаки и жмурится довольно, делая глоток из своей чашки, - сегодня мой день, так что слушайся меня.
- Не хочу слушаться, - Макото берет заварочный чайник и льет чай в чашку. Кофе безнадежно испорчен, можно даже не пробовать пить дальше.
Масаки вздыхает. Так бывает почти каждое утро, и даже к этому можно привыкнуть.
- Ты вчера весь день гулял. У меня потом голова трещала, как черт знает что. Где ты вообще был?
- Где был – там меня уже нет, - ухмыляется Макото, - я есть хочу, приготовь тостов. С клубничным джемом и маслом, ммм, вкуснятина…
- Вредно, - вздыхает Масаки, но чувствует, как начинает урчать в животе, и тянется за хлебом.
Утром он проснулся совершенно разбитым. Голова болела так, что пришлось выпить целых три таблетки. И царапины на ладонях. И губы совершенно обветренные, обкусанные, будто зацелованные. И когда это Макото успевает, черт бы его побрал?
Ведь сутки – это не так уж много.
Вот уже десять лет приходится мириться с тем, что их теперь двое. Готовить на двоих кофе, не обращать внимания на головную боль или дикое похмелье, отпускать Макото погулять, язвить по утрам…
Масаки не знает, кто из них настоящий. Макото утверждает, что, конечно, он, ну так это Макото, он всегда и везде старается быть первым, все пытается успеть, со всеми пообщаться. Иногда это ужасно раздражает, особенно, когда Масаки надо работать и успевать на музыкальные курсы, а Макото несется в очередной бар.
Иногда ужасно хочется разорваться на две части, сделать из одного человека – двух совершенно разных. Насколько все тогда было бы проще.
- Куда ты сегодня? – подозрительно спрашивает Макото, когда Масаки встает из-за стола и начинает мыть посуду.
- Работать, конечно. Забыл?
- Можно подумать, в городе других курьеров нет. Отдохни сегодня, голова же болит…
- Тебе напомнить, из-за кого у меня болит голова? Не буду работать – не будет ни зеленого чая, ни квартиры, ни курсов. Тебя устроит такой вариант?
Макото недовольно сопит, но ничего не отвечает. По сути, ему нечего сказать, он абсолютно непригоден для того, чтобы где-то работать, совсем ничего не умеет. Только развлекаться, пить и ворчать. Когда Масаки вспоминает об этом, он чувствует свое превосходство.
Должен же он хоть в чем-то превосходить Макото.
- Ты поздно сегодня вернешься?
- Не раньше десяти. А что такое?
- У меня сегодня свидание.
Масаки замирает на пороге кухни, словно превратившись в статую.
- У тебя сегодня… что? Какое еще свидание?
- А что, у меня не может быть отношений? – капризно уточняет Макото, - свидание, как свидание. С одним хорошеньким мальчиком, мы так прекрасно с ним вчера выпили и поболтали, что я не удержался, и…
- Избавь меня от подробностей, - ворчит Масаки, - давай телефон, я позвоню и скажу, что ты не придешь.
- Я приду, - упрямится Макото, бьет кулаком по стене, и у Масаки начинают болеть костяшки пальцев, - не моя вина, что ты изображаешь из себя пуританина и не видишь ничего, кроме своего обожаемого саксофона. А я так не могу! Мне нужны отношения и любовь, так что хватит тут изображать из себя главного.
- Не пойдешь, я сказал. Мне работать надо, а не позволять тебе…
- Пойду.
- Не пойдешь.
- Пойду, пойду, пойду, пойду…
Масаки садится на пол, обхватив голову руками. Кажется, она сейчас разлетится вдребезги.

- Я тебя ненавижу, - визжит Макото. Визжит, как девчонка, словно ему не двадцать четыре, а не больше пятнадцати, - ненавижу, ненавижу тебя, какого черта ты все портишь, убирайся отсюда!
Он кричит и бьет тарелки о стену, просто кидает их вперед, а тарелки разбиваются с оглушительным звоном. Масаки тут же кидается их собирать, он не любит, когда что-то ломают, а Макото постоянно что-нибудь ломает.
- Прекрати уже. Все равно никуда не денусь. Что тебе опять не нравится?
- Мне?! Мне не нравится?! А ты сам не понимаешь? Какого черта ты ему позвонил? Что ты ему вообще сказал? Я же просил!
- А я тебя тоже просил, - Масаки начинает злиться сам, - просил, чтобы ты не использовал меня для всяких своих грязных делишек. Нравится пить и танцевать на барных стойках – пей и танцуй. Но не смей впутывать в это меня. Как ты вообще планировал ему все объяснять?
- А я и не планировал, - обиженно отзывается Макото, - просто тебе вечно наплевать на то, чего хочу я. Закрылся от всего мира и никого больше не видишь, и видеть не хочешь. Кто в этом виноват? Я что ли? Скажешь, это я все подстроил? Ты еще скажи, что это из-за меня Тору разбился.
- А из-за кого еще?! – со злостью кричит Масаки, хватает осколок тарелки и режет себе ладонь. Боль немного отрезвляет.
- Можно подумать, мне было менее больно, - кричит в ответ Макото, пинает стену, - мне тоже было плохо, слышишь? Не менее плохо, чем тебе. Только я почему-то помню, что надо жить дальше, а ты заперся в четырех стенах и даже слышать ничего не хочешь! Ненавижу тебя! Зачем ты вообще появился?!
- А с чего ты вообще решил, что был первым? Тору был моим другом. Моим, понял? К тебе он не имеет никакого отношения.
- Мудак, - почему-то шепотом отзывается Макото, - ненавижу тебя.
Он доходит до дивана, падает, уткнувшись лицом в декоративные подушки, и Масаки чувствует, как от них пахнет пылью. Пылью, затхлостью и отчаянием. Примерно так же должно пахнуть от самого Масаки.
Десять лет прошло. Десять чертовых лет, как Тору уже нет. Тору нет, а Макото почему-то есть. Лучше бы не было его.
Масаки почти не помнит, что было до Макото. Врачи, наверное, как-то это объясняли родителям, Масаки не запомнил. Он помнит только последний дурацкий разговор по телефону и веселый голос Тору. «Да не волнуйся ты, я до моря и обратно, скоро вернусь, чего ты переживаешь, мы потом гулять пойдем».
Тогда он еще верил, что все будет хорошо. Верить перестал, когда мать зашла в комнату, сжимая в руке телефонную трубку, вся бледная и испуганная.
А потом появился Макото. Он портил все. Плохо учился, сбегал с уроков, чтобы гулять, курил в подворотнях и пил дешевый алкоголь. Потом ему надоело, и он начал вести здоровый образ жизни, и это был хороший, спокойный период, который продлился не так уж долго. Потом у Макото опять поехала крыша.
Масаки живет с ним уже десять лет, а все еще не всегда может привыкнуть к тому, что их теперь двое. Что все приходится делить на двоих. Еду, кофе, книги, фильмы, людей, отношения…
Которых нет.

0.2

Когда наступает утро, становится страшно. Масаки всегда страшно просыпаться, пока спишь – можно делать вид, что ничего не происходит, а уж если открыл глаза – будь добр смириться с той версией реальности, которая тебе дана. И никогда не знаешь, что натворил Макото.
Этим утром Масаки просыпается от звона тарелок на кухне. Сначала пугается, только грабителя ему не хватало с утра пораньше, да и нечего у него брать, зарплата за день лежит в бумажнике и представляет собой весьма плачевную сумму. Потом, правда, подумалось, что грабитель вряд ли стал бы греметь тарелками и – судя по запахам – варить кофе.
Тогда Масаки пугается еще больше.
Вчерашний день он почти не помнит. После дурацкой ссоры они с Макото так и не помирились, и на работу Масаки ехал в полной тишине. Но когда Масаки ведет мотоцикл, Макото почти всегда молчит. Он ужасно боится, после смерти Тору утверждает, что никогда не сядет за руль и, Масаки уверен в этом точно, во всех своих похождениях использует только общественный транспорт, даже в такси никогда не садится.
В общем, поездку до работы и несколько развезенных по местам заказов Масаки еще помнит. А потом – как отрезало.
Так, чаще всего, и случается. Макото напоминает о себе, когда Масаки расслабляется. Приходит, душит, перехватывает власть, и воспоминания просто исчезают. Обычно все это заканчивается достаточно невинно, Макото не дурак, не станет причинять вред самому себе. Только один раз Масаки очнулся пьяным и избитым в какой-то подворотне на окраине города, но это было давно.
А теперь Макото умудрился приволочь кого-то домой. С ума сойти можно.
Стоило бы спросить у него самого, но Макото молчит. То ли злится, то ли спит. Вечно с ним так, когда нужен – его не дозовешься.
Масаки выходит на кухню, как есть, в нижнем белье, лохматый, настороженный, неуверенный в том, что все делает правильно. Сейчас, видимо, придется знакомиться. Или делать вид, что они уже знакомы.
- Доброе утро, - говорит парень у плиты, не оборачиваясь даже. У него красивая спина и отросшая темная стрижка, Масаки отмечает даже, что у Макото хороший вкус, - ты будешь пить кофе? Или тебе чаю заварить?
- Кофе, - хрипло отзывается Масаки.
- Да? Тогда хорошо. Значит, я все правильно делаю.
- Ага, - соглашается Масаки, а потом все-таки жалобно спрашивает, - как тебя зовут?
Парень замирает на секунду, а потом оборачивается и смотрит на Масаки круглыми обиженными глазами.
- Что значит – как? Макото, ты не помнишь, что ли?
- Я не… - начинает было Масаки, а потом осекается, - не помню, извини. Мы вчера так много выпили…
- Да, пил ты много, - грустно соглашается парень и все-таки добавляет, - Сакурай Шо. Но ты меня вчера весь вечер называл Шо-чан, хотя я и просил этого не делать.
Масаки кивает и утыкается носом в поставленную перед ним кружку с кофе. Приехали. Докатились, можно сказать.
Как объяснять ситуацию, он не знает. Можно было бы, конечно, выгнать этого Сакурая Шо из дома и потребовать больше здесь не появляться, но тогда ведь Макото устроит истерику, и кто знает, чем это закончится. Лучше уж дать ему немного поиграть. Макото все быстро приедается, надо думать, и очередной любовник надоест.
Масаки вдруг вспоминается, как он впервые узнал, что Макото предпочитает мужчин. После какой-то вечеринки проснулся в номере отеля, совершенно разбитый. Все тело болело так, что пришлось срочно будить этого идиота и узнавать у него подробности прошедшей ночи. А потом еще искать деньги по карманам куртки, потому что незадачливый любовник смылся, оставив оплату чаевых на Масаки. В смысле, на Макото. В смысле… О, господи. Какая разница.
После этого они еще несколько дней не разговаривали почти, дулись друг на друга ужасно, а потом все-таки выяснили отношения. Даже договориться сумели. Макото не водит мужчин домой, а Масаки не мешает ему развлекаться время от времени.
Так что же изменилось, в конце концов?
- У тебя сегодня выходной, да? – осторожно спрашивает Шо, усаживаясь напротив намазывая тост маслом. О, господи, у них с Макото еще и вкусы одинаковые, что могло бы быть хуже.
- Да, я сегодня не работаю, - осторожно соглашается Масаки. Кто же знает, что Макото успел ему наплести вчера. Ведь и наврать мог.
- Может, пойдем тогда погуляем? У меня сегодня нет занятий в университете, а я же обещал съездить с тобой на аттракционы…
Масаки поднимает на Шо удивленный взгляд и понимает, что попался.
Что они в нем находят? Что все эти хорошие приличные мальчики в отглаженных рубашках и с деньгами своих обеспеченных родителей находят в Макото, который делает только то, что ему нравится, и не задумывается об окружающих? Почему все они смотрят на него влюбленными глазами и готовы сделать все, что угодно, лишь бы он им улыбнулся?
И почему Масаки просто не может послать их всех к чертям, хотя они безумно его достали?
- Хорошо, - вздыхает он, - давай сюда свои аттракционы.
Он залпом допивает кофе и не видит, как Шо сияет счастливой улыбкой.

Руки у него теплые. Масаки бы даже не думал об этом, но Шо берет его за руку сразу же, как они выпрыгивают из кабинки колеса обозрения. Будто бы давно хотел это сделать, но только сейчас решился. Надо бы запретить ему, но за последние несколько часов Масаки так привык к нему, что не хочет обижать.
С Шо почему-то очень уютно и очень просто. Они говорят о ерунде, Масаки честно старается не говорить о событиях прошлого вечера и прошлой ночи, чтобы не запутаться, и рассказывает только о том, что знает сам. Макото все еще молчит, и это хорошая новость. Если бы он и сейчас вмешался, было бы слишком быстро.
- А я боюсь высоты, - сообщает Шо.
Масаки кидает на него удивленный взгляд.
- И зачем тогда потащил меня на аттракционы, если боишься?
- Ну, ты сам вчера говорил, что хотел бы посмотреть на город с высоты колеса обозрения. Я подумал… Три минуты – это не так уж и страшно. Можно пережить. Тем более, там почти безопасно.
- Вот именно – почти, - ворчит Масаки. Ему не очень нравится подобное признание. Хотя, казалось бы, зачем переживать за человека, с которым тебя ничего не связывает.
Где-то в глубине сознания раздается смех Макото. Нет уж, только не сейчас. Сегодня совсем не его день, вчера и так вырвался из-под контроля, так пусть ведет себя прилично.
- Уже поздно, - замечает Масаки, - наверное, надо возвращаться…
- Я тебя провожу, - с готовностью соглашается Шо, - ты не против?
- Я… Я сам быстрее дойду, честное слово, - торопливо возражает Масаки.
Шо понимающе улыбается. Он, видимо, думает, что его идиот-любовник теперь смущается обычного свидания, но дело вовсе не в этом. Просто Масаки не хочется, чтобы Макото напомнил о себе, пока они будут ехать домой.
- Конечно, - говорит Шо и кладет руки на плечи Масаки.
И подходит к нему ближе. Черт. Черт.
Масаки смотрит на его губы и понимает, что голова начинает кружиться с какой-то бешеной скоростью. Только этого сейчас не хватало, только не…
«Не волнуйся, я до моря и обратно…»
«Милый, ты только… только не плачь. Тору…»
«Я заеду за тобой в восемь, поедем к морю…»
«Прекрати бояться, я же тебя не съем…»
Взгляд Тору. Смех Тору. Губы Тору. Пять лет разницы, отглаженные рубашки и галстуки, деньги обеспеченных родителей, юридический факультет, поездки к морю, вождение мотоцикла, разговоры, разговоры, разговоры и…
Масаки отталкивает Шо так, что тот чуть не падает, и бежит прочь. Просто разворачивается и бежит к выходу из парка, так быстро, как только может.
Очень хочется, чтобы ветер, бьющий в лицо, унес куда-нибудь все воспоминания и голоса в голове.
- Что ты творишь?! – кричит Макото, проснувшись окончательно, - вернись сейчас же, я сказал – вернись. Масаки, ты меня вообще слушаешь? Я сказал…
Масаки выбегает на дорогу, не смотря под ноги и по сторонам. Он просто хочет, чтобы стало тихо, и голоса исчезли.
Визг тормозов он почти не слышит.
Когда проезжается спиной по асфальту, тишина все-таки наступает.

@темы: японская трава, другое кино, we make storm, девочка-скандал, долбоеб и трудоголик, театр абсурда

---

еще персонажное)

Когда Кощей живет с Василисом, тишина исчезает, как факт. По крайней мере мертвая, абсолютная тишина.
Теперь ее разбавляют разнообразные звуки. Шум воды и звон тарелок на кухне, или тихое дыхание Лиса рядом, или какие-то разговоры - о чем-то и ни о чем.
Кощей привыкает жить рядом с кем-то, учится не пинаться во сне, по утрам готовить завтрак и переключать тумблер на кофемашине два раза вместо одного. Он привыкает приходить домой раньше, делиться мороженым и наушниками плеера.
В награду за это он может целовать Лиса каждое утро перед тем, как уйти на работу.

@темы: другое кино, девочка-скандал, мы рождены, чтоб сказку сделать слэшем, театр абсурда

---

персонажное

Когда Кощей живет один, в квартире абсолютная тишина. Он не любит лишних звуков, иногда много даже гула машин с улицы или чьих-то разговоров. Хочется, чтобы было тихо. Поэтому под запретом все, кроме карманного плеера. В плеере - классика в современной обработке и джаз.
Кощей любит утро и вечер за то, что он остается один. Утром можно неторопливо умыться, щелкнуть тумблером на кофемашине, полистать сводку новостей в интернете, выпить утренний кофе и собраться на работу. Вечером можно позволить себе переодеться в домашнее, лениво и сонно почистить зубы и завалиться на диван с какой-нибудь фантастической книжкой и упаковкой пломбира.

@темы: другое кино, девочка-скандал, мы рождены, чтоб сказку сделать слэшем, театр абсурда

---

Очень неловкий момент, когда настолько не хватает русскоязычных фиков по себасиэлю, что я готова идти писать их сама, потому что читать уже нечего, а английский я пока знаю не настолько хорошо. Хотя упорно учу, опять же, для того, чтобы перечитать все, что написано по любимой паре.

@темы: девочка-скандал, это не любовь, ты ведь ночью не Святую Деву звал, театр абсурда

---

Сегодня холодно, и обещали снег, поэтому мы с Таней весь день провалялись в кровати, в обнимку с диснеевскими мультиками, хорошим кофе, капкейками, конфетами и всякими другими вкусняшками. Посмотрели "Холодное сердце", поурурукали, посмотрели серию "Темного дворецкого", поржали, пообнимались, и я прогнала Таню за пышками. Буквально выпихнула на холодную улицу, под северный ветер и прочие ужасы конца марта в Питере.
Вот такая я злая и нехорошая.
А вчера ночью мы орали друг на друга до хрипоты, пинались, злились и спорили.
Ночью Таня сказала, что хочет мороженого. Я предложила сбегать и спросила, что она хочет: эскимо, трубочку или стаканчик. Или вообще ведро пломбира.
- Не, - сказала Таня, - это не трубочка. Это рожок называется.
- Это в Москве - рожок, - возмутилась я, - а в Питере это - трубочка.
- Так не пойдет, - сказала Таня и полезла в гугл, - вот, видишь. "Лакомка" - это трубочка. С мороженым. А вот это - это рожок.
- Неа, - не согласилась я и вздохнула, - "Лакомку" хочу.
- И я хочу, - вздохнула Таня, - только все равно - рожок.
- Трубочка!

Ну, вы понимаете.
А 28-ого числа я возвращалась из Чердака с плюшевым олимпийским чемпионом. Гигантскую плюшевую мышь зовут Юзуру, и он живет у моей кровати. Я буквально светилась от счастья, как от радиации, прыгала, урчала и тискала игрушку.
Наверное, со мной что-то не так, если на девятнадцатилетие мне дарят мыльные пузыри и плюшевые игрушки.
Зато 29-ого мне подарили палетку теней и арафесовский рюкзак.
И я сразу вспомнила, что я девочка и фанат.
Так и живем)

@темы: девочка-скандал, чтобы было сладко, чтобы было больно, чтобы каяться потом, воспитанница Смольного института, театр абсурда, people are strange

---

Кому сегодня девятнадцать? Гению сегодня девятнадцать **
Кто уже пять минут бегает по комнате и орет, что с этим кольцом и таким кошельком он точно станет юным графом Фантомхайвом? Кто идет завтра прокалывать уши, потому что золотые сережки - это мечта, и теперь кто-то точно будет принцессой?


там еще есть кружка. я облизал ее полностью и боюсь из нее пить, а то вдруг граф обидится и больше не будет со мной дружить?

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

Сегодня 26 марта, и вот уже почти сутки я чувствую себя абсолютно счастливой, хотя до моего дня рождения еще день с небольшим.
Но день рождения - черт с ним. А вот то, что моя девочка рядом - это важнее.
У нас не всегда получается жить дружно, мы друг друга обижаем, злимся, не способны общаться сутками, не переставая, иногда устаем, сердимся или бесимся. Но это все мелочи. Потому что потом мы встречаемся, и все становится идеально. Можно засыпать в обнимку, обсуждать чулки Сиэля, грифонов, фигурное катание, слэш, пидоров и черт знает, что еще. Вести себя, как идиоты, или вести себя, как очень взрослые, умные и любящие люди.
Знаете, меня иногда саму удивляет, почему все выходит так хорошо. Если бы я читала такие посты в своей ленте, то меня бы, наверное, тошнило от сладости иногда-почти-идеальных отношений.
Но что же я могу сделать, если все действительно так.
Хорошо, что оно вот так.
Хорошо, что мы можем позволить себе быть счастливыми.

@темы: девочка-скандал, помнишь, как мы проводили холодные зимы?, чтобы было сладко, чтобы было больно, чтобы каяться потом, воспитанница Смольного института, театр абсурда, people are strange

---

Я фанат этой пары, но в моем личном каноне Сиэль всегда умирает.
Потому что это честно.

короткая зарисовка про Себастьяна и Сиэля

В поместье пусто, холодно и тихо. Сиэль отправил в Лондон всех, сославшись на желание побыть в одиночестве и даже Лиззи попросил его не навещать. Через несколько дней, когда Мэйлин, Финни и Бард вернутся из внезапного отпуска, они найдут юного графа мертвым. Тогда уже поздно будет что-либо менять.
Сиэль сидит в кресле, лениво передвигает фигуры на шахматной доске. Он, как всегда, играет черными.
Две клетки вперед, одна влево. Конь с g1 на f3.
Дверь с легким скрипом открывается, но граф даже не поднимает голову, сосредоточенно разглядывая доску.
- Я уже заждался. Где ты пропадал столько времени? Мне было скучно.
- Вы единственный человек в мире, который торопит собственную смерть. Не будьте таким самонадеянным, мой лорд.
- А ты не будь таким скучным.
Он все-таки поднимает голову и смотрит на Себастьяна, застывшего у дверей в кабинет.
- Не смотри на меня так печально. Я не люблю оставлять за собой долги. Помнишь... - голос Сиэля на мгновение замирает, будто бы сломавшись, - помнишь, ты учил меня танцевать? Раз за разом, терпеливо объяснял движения, напоминал такт, считал за меня. Раз, два, три, раз, два, три...
- Конечно, помню, мой лорд, - Себастьян позволяет себе легкую улыбку, - вы были хорошим учеником.
- Проверим, чему я научился? - Сиэль поднимается с кресла, достает из вазы чайную розу и, подойдя к дворецкому, осторожно прикрепляет ее к петлице, - вот, так лучше. Желтый - это цвет лжи. Ты никогда не врал мне, Себастьян, я знаю. Но тебе идет этот цвет. Тебе идет быть лжецом. Ты... ты потанцуешь со мной? Один раз. Сейчас.
Себастьян не отвечает, просто обнимает Сиэля за плечи, притягивая ближе к себе.
Они танцуют в полной тишине, только стук каблуков эхом отражается от стен, разносится по всему затихшему поместью. Где-то на улице, тихо-тихо, почти неслышно поют птицы.
Сиэлю не страшно. Но когда Себастьян останавливается и накрывает его губы своими, сердце графа заходится в бешеном ритме.
Раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три...
Раз...

@темы: другое кино, девочка-скандал, это не любовь, ты ведь ночью не Святую Деву звал, театр абсурда

---

Вот интересно, сколько мне было лет, когда я впервые взяла в руки книжку Макса Фрая? Девять, кажется. То есть, почти что десять лет назад. Отрадное, лето, солнце, пробивающееся через плотные занавески, узкая кровать, застеленная лоскутным покрывалом... И волшебная книжка. Прекрасная сказка о могущественных колдунах, любви, вкусной еде и невероятном волшебстве, в которое надо просто поверить - и оно случится.
Потом я стала старше, и истории стали другими. Это были истории про кофе и заклинания, про неведомых духов и влюбленные города, про случайно-неслучайные встречи и призраков, похожих на живых людей, про детей и стариков, про море и... Да про все на свете.
Вот так идет время, я взрослею, но мне все так же достаточно взять в руки новую книгу Фрая, открыть ее на первой странице, начать читать, и вот уже через десять минут я искренне верю в то, что все будет хорошо. Или нет, не так. В то, что все уже хорошо. А будет только лучше. В то, что любые желания исполняются, мир прекрасен и удивителен, а любые проблемы исчезают, стоит только улыбнуться, сварить себе кофе, сделать первый глоток и, конечно...
Ну, вот видите.
Их уже нет.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

спонтанный пост любви к Кико

наверное, это тот тип внешности, который я всегда хотела иметь.

@темы: девочка-скандал, it's my girl!, театр абсурда

---

Смотрю и думаю: господи, какая же она невероятно красивая.
Тут даже завидовать ни капельки не выходит. Вот такой я никогда не буду.

@темы: девочка-скандал, театр абсурда

---

В последние несколько дней, все, что я делаю - это пишу и читаю. Читаю Артуро Переса-Реверте, пишу сакумото. Почти каждый день, по полторы или две страницы, неторопливо заполняю белые листы ворда черными пятнами букв, фраз, предложений и абзацев. Историей, конца которой я пока что не знаю сама, но которая с каждой написанной страницей захватывает меня все сильнее.
Я пью много кофе, ставлю джезву на огонь почти каждые пару часов, стараюсь есть меньше, есть правильнее, и, ленясь готовить, делаю себе бутерброды с авокадо, чтобы съесть их, даже не отходя от холодильника.
Я жду своего девятнадцатого дня рождения, как какой-то точки отсчета, хотя уже давным давно научилась не обращать внимания ни на какой отсчет. Но сейчас мне почему-то это очень важно, и я готова даже зачеркивать дни на календаре, словно мне снова десять лет, и я жду дня рождения, как главного праздника в году.
Наверное, мне снова хочется оказаться десятилетней.
Но в десять лет у меня не было всего того, что есть сейчас. Не было книг Реверте и сложносочиненных сюжетов для фиков, не было таких друзей, не было кофе каждые два часа, не было ярко-красной помады, которая так легко наносится на губы, что потом хочется улыбаться всем и вся, не было моей прекрасной девочки, каждая улыбка которой, обращенная ко мне - бесценна.
У меня многого не было. Поэтому пускай мне не будет десять. Пускай в свои почтидевятнадцать я тоже буду зачеркивать дни на календаре.

@темы: девочка-скандал, помнишь, как мы проводили холодные зимы?, семь жизней до весны, чтобы было сладко, чтобы было больно, чтобы каяться потом, воспитанница Смольного института, театр абсурда, people are strange